Она пошевелила ногами, которые больше не были связаны, и погладила пальцем раны на запястьях.
— Это мое предложение, — заключил он — Я не жду от тебя ответа. Просто подумай над этим! — молча обработал ее раны, перевязал их, затем направился к двери — Ложись спать.
Оставшись одна, Яэль испугалась, что сошла с ума.
Его сума, в которой он хранил ее кинжал, лежала на кровати, она больше не была связана, а дверь не была заперта. Ничего не понимая, она подкралась к суме и открыла ее. Там, как она и предполагала, лежало несколько ножей, завернутых в ткань. Она вытащила один из них и оценивающе взвесила его в руке. Затем положила его на место.
Лоран открыл ей, что откажется снова идти в крестовый поход. Кроме того, он не осквернил ее мать и сестер. Сотник не был человеком, который любит кровь на лезвии своего меча?! И все же… Даже если его раскаяние было искренним, он заслуживал смерти. Ничто не могло изменить этого факта. Интересно, что сделает с ним Король? Повесит или отрубит голову, а может, просто подвергнет пыткам?
Яэль стиснула зубы и легла на кровать.
Мысли в голове бешено метались. После этого разговора ее мир изменился, но в основе своей остался прежним. Вина Лорана требовала искупления. Только его смерть могла принести ей покой. Кроме того, после его смерти все, что принадлежало ему, переходило к ней. Это была прекрасная перспектива, дававшая ей надежду на будущее.
***
— Фабиан, я все думал, когда же мы с тобой встретимся, — поприветствовал Томас своего солдата, который сидел за столом в трапезной их постоялого двора и жадно ел.
Когда тот поднял глаза и узнал своего Центенарио, то побледнел, и ложка выпала из его рук. Тогда он вскочил и опустился перед ним на колени:
— Я вез обратно вашей жене резную икону Пресвятой Богородицы Марии, которую она забыла в Триполи, — взвыл он. — Ваше Благородие, месье Лоран, помилуйте!
— Вставай и иди за мной! — черты лица Томаса застыли, как лед, он вышел на открытое пространство и встал спиной перед своим воином.
Лоран повернулся к нему лицом в последнем свете уходящего дня увидел, как Фабиан дрожал всем телом. Последний был бледен как полотно.
— Мадам Лоран сообщила, что вы просили ее разрешить вам вернуться домой, так как дома у вас возникли срочные дела?
В ужасе молодой человек распахнул глаза:
— Это не было причиной моего внезапного отъезда. Она умоляла меня привезти ей икону!
— Вы обвиняете мою супругу во лжи? — солдат снова опустился на колени перед сотником Короля — Нет. Я бы не посмел, месье. Наверное, она боится вашего гнева, если вы узнаете правду.
— Тогда правильнее было бы защитить честь и жизнь женщины, то есть понести наказание самому, а не трусливо обвинять ее?!
Тело Фабиана затряслось от ужаса:
— Помилуйте, ваше Благородие, Центенарио, месье Лоран! Я потерпел неудачу!
Лоран с отвращением посмотрел на своего подчиненного. Он не испытывал ни малейшей симпатии к людям без хребта. Кроме того, для солдат, ослушавшихся приказа, существовали определенные наказания.
— Ты можешь выбрать, — пояснил он без всякого выражения — Суд или быстрая смерть от моего меча?
Фабиан рывком поднял голову и с широко раскрытыми глазами уставился на своего командира. Несколько секунд он раздумывал.
— Меч, — наконец промолвил он, его гортань нервно подрагивала.
— Тогда подожди здесь, я должен его принести!
Лоран повернулся и пошел в их общие покои, чтобы взять оружие. В преобладающе тусклом свете он смог разглядеть лежащую на кровати Яэль.
