Все эти стадии знала и Влада. Казалось, она знала их даже лучше самого Багдасарова. И сейчас с ленивой неохотой ждала, когда же надежды Балашова обойтись без обличающих фактов рухнут окончательно. Он давно перестал метаться и сейчас вполне сносно дышал. Оставалось только принять простую истину: попался – ответь.
– Всё это началось не вчера, Рус, – с горьким смешком проронила Влада.
Багдасаров не чувствовал себя лишним, но не уловить какого-то интимного откровения, конечно, не мог. Потому вклиниваться в разговор не стал. Правда, на этом деликатность закончилась. Отворачиваться, условно оставляя этих двоих наедине, он и не подумал.
– Не вчера, – растягивая гласные, как жевательную резинку из девяностых, поддакнула Влада самой себе. – А когда? – жёстко процедила она и натянула ремень на шее Балашова так туго, что стало ясно: отмалчиваться и дальше не прокатит. – Где ты наткнулся на этих придурков? Что пообещал? Подробности приветствуются! – неприятно усмехнулась она.
Балашов, определённо, не знал, с чего начать. Ну, конечно, ведь он и представить не мог, что его участие в происходящем столь очевидно. Владе на его шок было откровенно плевать, потому петли ремня она перехватила в одну, но на удивление крепкую ладонь. В другой тут же зажала клинок и разглядывала Балашова с исключительно познавательским интересом.
Какая конкретно хрень проворачивалась в её голове, Багдасаров даже не представлял, но хотелось верить: Влада просто приценивается, в каком месте стоит произвести надрез. Несерьёзный, но чётко демонстрирующий намерения получить от друга все ответы.
Лезвие скользнуло легко и, казалось, не причинило Балашову особых неудобств. Небольшой надрез в височной области проходил максимально близко к линии роста волос. Зарычал парень чуть позже, когда порез набух, налился кровью, и неторопливая, будто боязливая капля скатилась по коже вниз, к уху. Вот тогда всё же нашлись именно те слова, которыми признаёшься в самой большой ошибке.
– Я не хотел! – торопливо и порывисто зашептал Балашов, но тут же крепко зажмурился, осторожно покачал головой. – Я не думал, что всё получится так… – выдохнул он с ощутимой долей раскаяния.
Багдасаров тут же хмыкнул в сторону: просто Балашов в принципе не представлял, какую мясорубку привёл в движение своей жаждой… обладать. Влада подумала о том же, считала его откровенный интерес и весьма невежливо ткнула Багдасарова по сидению.
– Покажи ему! – процедила.
А Багдасаров хоть и одарил весьма красноречивым взглядом, но за телефоном всё же потянулся. Только сейчас он понял, для чего Владе нужны были фотографии убитой Берты.
Рус водил глазами, не особо улавливая, к чему все эти кровавые картинки. Пока не возникло узнавание, смутное понимание. Следом за узнаванием пришло сомнение, ну а потом и вся тяжесть принятого решения. Балашов захрипел. Опять. Вот только причиной одышки была вовсе не Влада с её изощрёнными пристрастиями. Чтобы мотивировать друга к действию, она снова продемонстрировала ему клинок и практически прижалась губами к уху, чтобы втолковать свою жуткую правду.
– Ты ведь догадался, что это Берта? – уточнила, будто у недалёкого. – Ракурс так себе, да и красный ей не к лицу. И, надеюсь, ты осознаёшь, что эта демонстрация – вовсе не попытка поделиться горем и получить дружескую поддержку? Догадался, что нашу добрую, милую Берту так отделала не местная шпана, хоть и гоняла она их частенько.
