– Мимо, – пожала плечами Сандрин. – Я в цветочный на работу хочу поступить. Думаете, возьмут?…
– А где ты сейчас работаешь?… – Анна Рудольфовна спрашивала и спрашивала. Сфинкс уже сидел на руках у хозяйки, внимательно слушал и дрыгал мокрой лапкой.
– В прачечной «Свеаборг», – Сандрин покосилась на закрытую контору Рейтеля. «Вредная старушонка, бывшая соседка по дому…» – думала она, глядя на пожилую пигалицу в шляпке и с котом. Та настороженно глядела на нее, словно вспоминала что-то…
– Сашка? – наконец спросила она. – А куда ты пропала?… И худая же ты… Заболела, что ли?…
– Меня выселили за неуплату…
– Звери, – подумав, сказала старушенция. – Так это точно ты, Сашка?…
– Да, я, Анна Рудольфовна, – кивнула Сандрин. – Вы меня что, не узнали?… Я на третьем этаже жила с мужем Ильей.
Старая дама сердито посмотрела на нее и кивнула, а бесшерстный сфинкс внезапно начал царапаться, кусаться и вырываться из рук хозяйки.
– Пошли, – открывая дверь цветочного магазина, хрипло бросила Остальская. – Видишь бульдога в начале улицы?… Давай, я за тобой!.. Держи мой зонт!
Сандрин увидела метровыми прыжками бегущего к ним бульдога, быстро вошла в холл и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
– Цветочный бизнес, магазин «Кактусы» был здесь еще до войны, и я оставила название…
– Анна Рудольфовна, почему вы никогда не говорили, что продаете цветы? – Сандрин вдруг с изумлением поняла, что перед ней – хозяйка магазина.
– Ты просто не интересовалась цветами! – Пани Остальская с улыбкой глядела на стеклянную дверь. За ней бесновался большой рыжий бульдог и строил морды коту, а тот в отместку шипел, поворачивая к бульдогу лысый зад.
Было еще очень рано, на улице снова начинался дождь… Сандрин взглянула на высокие корзины с голландскими астрами, потом перевела взгляд на меланхоличного грузчика, который курил у двери… Пани Остальская и грузчик переглянулись как давно знакомые люди, и грузчик, деликатно покашливая, ушел в подсобку.
– То есть ты хочешь сказать, что Илью задавили случайно?… – переспросила пани Остальская, когда Сандрин рассказала ей про ту самую аварию. – Я в это не верю, Сашка… Кстати, ты умеешь составлять букеты?
Сандрин, не раздумывая, кивнула.
– Значит, ты живешь в казарме – для выселенных, да?… – уточнила пани Остальская. – На краю города?…
– Да… Там нормально, почти все – русские.
– Могу себе представить! – хмыкнула старая пани. – Все выселенные, и все вдобавок – русские, – поцокала языком она. – Значит, твой Илья попал под минивэн?… Под такой хороший семейный автомобиль?
Сандрин кивнула.
– И автомобиль принадлежит этим Рейтелям? – Пани Остальская внимательно смотрела на нее. – Так?…
– Да, – заторопилась Сандрин. – У меня был протокол, но исчез…
Пани Остальская взглянула сквозь стекло на закрытую в этот час контору Валду Рейтеля.
– Я тебя беру, переодевайся, ну что ты стоишь?… Я же сказала, что я тебя беру! – Пани Остальская кивнула на висящее в углу платье из бордового бархата, с нашитыми по подолу цветами. – Это униформа. Ты можешь распустить волосы? – критически посмотрела она на пышный пучок Сандрин. – Ты теперь – лицо заведения, а я, к сожаленью, – уже нет! – Пани Остальская вздохнула и весело улыбнулась, показав вставные зубы. – Знаешь что, зови меня на «ты», – предложила она.
– Хорошо, – кивнула Сандрин и вытащила три длинные перламутровые шпильки. Волосы медленно упали…
