Останавливаюсь возле машины. Приставляю ладонь козырьком ко лбу, когда замечаю, что шурша шинами по гравиевой дорожке к дому крадется авто Никиты.
Он едет медленно, словно спит за рулем. Сжимаю ключи и смотрю себе под ноги.
Новые туфли немного жмут.
Никита покупал.
Он мой гардероб сам обновляет. Рассказывает мне, какие костюмы должна носить его жена. И какую обувь.
Потому, что будь моя воля - я так бы и ходила в кедах и джинсовых сарафанах.
А это красиво, но несолидно, Ириш.
И я уже привыкла, жить так, как учит он.
Он паркуется рядом со мной.
Прижимаю сумку к бедру и тороплюсь навстречу.
- Доброе утро, - здороваюсь, когда он открывает дверь и выходит на улицу. - Солнце давно встало, а ты только явился. Отлично, Никита.
Он помятый, с отросшей щетиной. Тоже не спал, и я догадываюсь, чем занимался.
- Если ты ночи прводишь с другими женщинами, - ладонью опираюсь на капот. - Зачем мы поженились. И зачем нам вместе жить.
Он поднимает взгляд. Под глазами темные круги, да он просто таки вымотался. Это красноречивее любых слов, он даже не скрывает.
А я ходила из угла в угол, считала себя предательницей.
- Браво. Мне надо было вещи собирать. А не греть каждый час ужин, прикидывая, во сколько ты приедешь домой.
- Если собираешься скандалить, - он устало трет лицо, - то иди на базар к бабкам.
Рассеянно кошусь на свою малолитражку. Ее купил Никита, мне в подарок на свадьбу. И мне теперь и ездить-то на ней нельзя уже, наверное.
- Слушай, - на языке вертятся признания про Илью, слова про развод, это невысказанное раздирает меня.
- Матери стало хуже, - перебивает Никита. Смотрит по сторонам, на меня. - Ночью в реанимацию положили.
- Ты у нее был?
Он кривит губы и подавленно молчит.
Тихо выдыхаю, знаю, что это такое.
Мать родила его поздно, ей уже семьдесят. и ей требуется постоянный уход и помощь врачей.
Мой же отец жил дома, даже работать умудрялся.
- Ясно, - неуверенно шагаю к нему, кладу ладони на его плечи. Говорю банальность. - Она поправится.
- Я знаю, - он перехватывает мои руки. Смотрит в глаза, долго, пристально. - Что на ужин готовила?
- Мясо. Салат, - теряюсь.
- Что-то осталось? Я голодный.
- Все осталось, - киваю. Бросаю взгляд на часы. - Я...мне позвонить нужно. Собеседование отменить. Ты пока переодевайся...я щас.
За талию он притягивает ближе, кратко чмокает в губы.
- Спасибо, Ириш, - он оступает.
Взглядом провожаю его фигуру. Никита, ссутулившись, шагает к дому.
Кусаю губы, меня накрывает глухая злость. Все у нас было хорошо, надолго и крепко, мы предохраняться перестали, может быть, через год, у нас уже был бы ребенок - карапуз, такой же лысый, как Никита.
А теперь у меня только вина и страх остались.
Шмыгнув носом, набираю номер. Извиняюсь, что приехать не могу. Наблюдаю, как соседская девчонка стягивает лифчик купальника и, развалившись на крыльце, подставляет голую грудь солнцу.
Вчера, пока сидела на улице и мужа ждала, видела - соседка с каким длинноволосым парнем сексом занимались под деревом.
А сейчас на крылечко выходит ее жених. Или кто он ей. За волосы тянет ее к себе.
И они прямо при мне целуются.
Отворачиваюсь.
Ну вот почему.
Во всем Илья виноват, это он...
Он едет к нашему дому. Солнце отражается от глянцевого красного капота, слепит.
Оглядываюсь на дом. Сжимаю телефон и шагаю навстречу машине. Взмахиваю рукой.
- Эй, негромко призываю остановиться.
И выхожу в ворота.
