Затем парень принялся расстегивать ремень и стаскивать с себя джинсы. «Прекрати пялиться, сейчас он заметит! Хватит, Малыгина! Боже, да отвернись ты от него!» – орал на меня мой внутренний голос, но я все равно, как какая-то извращенка, украдкой косилась на Ярослава.
Оставшись в одних черных боксерах, Калашников подошел к воде. Я несмело направилась следом.
– А вода гораздо теплее, чем я думал! – заявил он, зайдя в реку по щиколотку. – Попробуй.
Я сделала шаг, и ступней коснулась приятная прохлада. Мое тело, изнывающее от жары, умоляло меня окунуться в освежающую реку.
Ярослав двинулся вперед и, оказавшись в воде по пояс, резко погрузился в нее с головой. Вынырнув, он смахнул с лица крупные капли и с довольной улыбкой повернулся ко мне:
– Вода обалденная! Иди сюда!
– Нет, спасибо, мне и тут неплохо, – проблеяла я, переступив с ноги на ногу.
– Если ты сама не залезешь, я тебя сюда силой затащу. Это не шутка, – направляясь ко мне, заявил Калашников.
Мои глаза недоверчиво расширились. Неужели он серьезно?
Но Ярослав и правда не шутил. Приблизившись ко мне, он обхватив сильными пальцами мое запястье и решительно потащил на глубину. Я пыталась вырваться, но безуспешно: парень держал меня мертвой хваткой.
– Ладно-ладно, сама залезу, – наконец согласилась я. – Еще не хватало джинсы промочить насквозь!
Калашников отпустил мою руку, и я вернулась на берег. Его внимательные зеленые глаза пристально наблюдали за мной, а на губах играла легкая лукавая улыбка.
– Отвернись! Я не могу, когда ты смотришь! – скомандовала я.
– Чего не можешь? – усмехнулся он.
– Раздеваться!
– Что за бред? Я же все равно увижу тебя, пока ты будешь заходить в реку! – он рассмеялся и принялся брызгать на меня прохладной водой.
Мне ничего не оставалось, кроме как наспех скинуть одежду и побыстрее сигануть в реку, чтобы минимизировать время демонстрации своего нижнего белья Калашникову. Зайдя в воду по пояс, я хотела так же, как Ярослав, быстро окунуться и поплыть, но тело отказывалось подчиняться. Сейчас вода казалось мне ужасно холодной, и погрузиться в нее полностью было страшно.
– Села баба на горох и сказала слово «ох», – произнесла я присказку, которой в детстве учила нас с сестрами мама, а через секунду все же заставила себя сесть в воду.
Это рифма работала всегда, без исключений.
Оправившись от первого шока, я посмотрела на Калашникова и заметила ироничную ухмылку на его губах. Копна его влажных темно-русых волос блестела на солнце, а глаза и вовсе отливали изумрудным оттенком.
– Какая ты потешная, Малыгина, – бросил Ярослав, а затем нырнул в воду и поплыл, широко размахивая мускулистыми руками.
Я направилась следом. Речушка была небольшой, так что грести по большей части приходилось вдоль берега. Вода прекрасно остужала разгоряченное тело, и я чувствовала себя обновленной.
В метрах пятидесяти от того места, где лежали наши вещи, Ярослав вылез на берег и прилег на густую траву.
– Это прямо то, что доктор прописал, – довольно произнес он. – Ты как, освежилась?
Я выползла на сушу и присела рядом с ним, прижав колени к груди и обхватив ноги руками. Мне казалось, что эта поза лучше всего скрывает мою наготу, которой я почему-то очень стеснялась. Очевидно, из-за сидящего рядом зеленоглазого парня, которой беспардонно меня разглядывал.
Вдруг я начала жалеть о том, что вчера на ужин в одиночку спорола целую плитку шоколада. Неспроста Белла всегда говорит: "Все вкусняшки остаются на ляжках". Было стойкое ощущение, что мои ляжки выдают меня с потрохами. Это паранойя, или я правда поправилась?
