– Ты чего такая зажатая? Расслабься, – улыбнулся Калашников и легонько дотронулся до моего плеча, как бы приглашая откинуться на траву.
От его невинного прикосновения я вздрогнула и даже зачем-то втянула живот.
Господи, да что это со мной?!
– Все, мы искупались. Ты доволен? Теперь можем идти? – положив кончик волос в рот, спросила я.
– Не будь занудой, давай еще поваляемся, – отозвался Ярослав, блаженно потягиваясь на солнышке. – Или ты куда-то торопишься?
Спешить мне было некуда, но, когда в полуметре от меня лежал парень в трусах с фигурой молодого бога, я ужасно нервничала. Напряжение сковывало по рукам и ногам, а вдоль позвоночника бежала предательская дрожь.
Будь неладен этот Калашников со своим стальным прессом, на котором, казалось, можно натереть сыр, как на терке!
– Ладно, теперь твоя очередь рассказывать о себе, – выдохнула я, пытаясь справиться со своим дурацким неврозом и призывая себя к адекватности. – Что ты любишь? О чем мечтаешь?
– Алис, я типичный детдомовец, мне нечего о себе поведать, – пожал плечами Ярослав.
– Такое чувство, что ты прикрываешься детским домом, чтобы не показывать себя настоящего, – обличительно заявила я.
– Ого, а ты психологом подрабатываешь? – с издевкой бросил он.
– Почему именно тебя направили в нашу школу? – не обращая внимания на его сарказм, продолжала я.
– Наверное, я менее отмороженный, чем остальные, – ответил он, сорвав травинку и положив ее в рот.
– Я серьезно, – настаивала я.
– Я тоже, – Ярослав упорно не хотел говорить о себе.
– Так нечестно! – я надулась. – Ты теперь знаешь даже мой секрет про то, что я пишу стихи. А про себя и пары предложений сказать не хочешь!
– Ой, подумаешь, большое дело! – покусывая травинку, хмыкнул он. – Вот, если бы ты дала мне свои стихи почитать или сама бы рассказала, это да, это я понимаю…
– Еще чего! – я тряхнула головой. – Никогда их тебе не покажу!
– Спорим? – Калашников приподнялся на локте.
– Чего? – не поняла я.
– Спорим, что увижу или услышу твои стихи первым? – он хитро прищурился.
Вот это самоуверенность!
– Даже спорить бессмысленно! – отсекла я.
– Ну так что, по рукам? – Ярослав протянул мне внушительного размера ладонь. – Если я выиграю, то смогу поцеловать тебя. Если выиграешь ты, отвечу на любые твои вопросы максимально честно и откровенно. Да и вообще, сделаю все, что пожелаешь.
– Ну ты и наглец! – от возмущения я начала задыхаться.
– А что такого? Ты уверена в себе? Или все же нет? – подначивал Калашников.
Я понимала, что он мной манипулирует, но во мне все равно закипал азарт.
– А какой срок спора? – немного помолчав, спросила я.
– Пускай будет апрель. Апрель следующего года.
Поразмыслив, я все же пожала его руку. Вряд ли от этого что-то потеряю. Показывать свои стихи я никому не собиралась, и уж тем более Калашникову. А вот возможность загадать ему любое желание была заманчивой.
Повалившись на траве еще немного, мы подошли к своим вещам и оделись. Натянув джинсы и футболку, я сразу почувствовала себя спокойнее. Да и на Ярослава в одежде смотреть было куда менее волнительно.
Мы вышли на тропинку и через десять минут уже сидели на полуразвалившейся остановке, куда приехали утром. Нам повезло: автобус появился почти сразу. Я заняла место у окна, а мой спутник опустился рядом.
– Тебе хоть нравится в нашем классе? – спросила я у Ярослава, который развалился на сиденье, широко расставив ноги.
