Ваня встряхивается, ловит мой восхищённый взгляд и с тихим стоном замирает, даже, кажется, дышать перестаёт. Я медленно провожу кончиками пальцев по чётко очерченной линии его подбородка, опускаюсь к груди, вырисовываю замысловатые узоры. Хочу ощущать Ваню, видеть его, дышать им. Подаюсь ещё ближе и утыкаюсь носом в мягкое местечко между плечом и грудью. С наслаждением вдыхаю терпкий мускусный аромат. Едва не плавлюсь от одного запаха желанного мужчины. С трудом отстраняюсь и опускаю ладони на бока Вани.
Любуясь прекрасным поджарым телом, провожу указательным пальчиком по бороздке между рельефными мышцами. Вспоминаю, что это называется «пояс Аполлона», судорожно втягиваю воздух. Пока ласкала тело Вани, я забыла, что нужно дышать. И как я не замечала, что парень настолько совершенен? Да его в рекламе нижнего белья бы с руками оторвали. Впрочем, руки там не важны, а вот…
Провожу кончиками наэлектризованных пальцев по восхитительной дорожке тёмных волос, которые, словно путеводная нить, манят меня к выходу из лабиринта моих страхов и сомнений. Обхватываю всей ладонью напряжённый член и тихонько тяну к себе. Ваня постанывает и подаётся вперёд, его головка касается моего лона, но замирает. От нетерпения я двигаю бёдрами, сама насаживаясь на член, и не сдерживаю крика.
Ваня, опираясь на стол дрожащими от возбуждения руками, нависает надо мной, но не двигается. По лицу его пробегает судорога. Слышу глухой, похожий на рычание голос:
— Нина, я плохой. Я стал совершенно другим человеком. Мне стыдно признаться тебе в том, что я делал.
Замираю и смотрю Ване в глаза. По его щеке ползёт слеза, влажно прячется в бороде.
— Примешь ли ты меня, — ещё тише спрашивает Иван и опускает лицо, — такого?
— Мы справимся, Ваня, — едва дыша от возбуждения, шепчу я и, приподнявшись, целую его мускулистую грудь. — Что бы ни толкнуло тебя на этот шаг, я… помогу выкарабкаться!
Ваня со стоном наваливается на меня, и я взрываюсь, наполняюсь, распадаюсь на клочки тающего тумана. Меня нет, остаётся лишь размеренное движение и напористая страсть, разрывающая нервы, обнажающая чувства, возносящая на небеса и толкающая на самое дно пропасти.
Обнимаю его влажное от любовного пота тело, собственнически впиваюсь ногтями, шепчу глупости и, постанывая, стремлюсь податься навстречу каждому нетерпеливому толчку мужчины. Принимаю его жадно, отпускаю с неохотой, лишь для того, чтобы снова вобрать и, замерев на миг, рассыпаться на миллиард светящихся точек. Дыхание становится рваным, тяжёлым, в ушах шумит, перед глазами пляшут разноцветные огоньки. Вспоминаю легенды о феях и тихо хихикаю.
Ваня, тяжело дыша, смотрит напряжённо, но вопроса не задаёт. Объясняю сама:
— Светлячки перед глазами крылышками машут. Подумалось, что, наверное, так и привиделись людям феи.
Ваня усмехается и качает головой:
— Нина, ты всегда любила рассказывать сказки.
— Я их терпеть не могла, — возражаю со смехом. — Но приходилось. Ты никак не засыпал, пока я не придумывала очередную историю. — Шутливо колочу его по могучей груди. — Вот же несносный мальчишка! Сказки из книжек тебя не интересовали.
— Потому что я всегда любил только то, что связано с тобой, — горячо шепчет и снова прикипает к моим распухшим губам.
Тут раздаются голоса в приёмной. Я вздрагиваю и, отпихнув Ваню, валюсь на пол. Одёргиваю юбку, понимаю, что от трусиков мало что осталось, и зло шиплю. Сердце тяжело бухается в рёбра, горло перехватывает паника. Ладно, если Люда меня застанет, можно пережить. Но если там посетители… Зажмуриваюсь, представляя все круги ада.
