Мы вышли из клуба. Свежо, слегка будоражит прохлада осенней ночи. Полная луна, как огромный фонарь, висит над деревней и отчётливо высвечивает Раискин полупрофиль, дразнящий взгляд, грудь под глубоким декольте цветастого платья, наполовину прикрытую расстёгнутой кофтой.
– Не замёрзнешь? – спрашиваю я и зачем-то начинаю застёгивать кофту.
– Нет-нет, – трясёт она головой, но я упорно продолжаю застёгивать её одежду.
– Так, говоришь, милый не целует? – спрашиваю, сам поражаясь своей смелости. – А мне очень нравятся твои губки. Аппетитные! Можно попробовать?
Она хихикнула и, приподняв подбородок, приблизила лицо ко мне. Воодушевлённый, я схватил свою подругу за грудь и чмокнул в губы. Чтобы проделать все эти манипуляции, мне пришлось согнуться чуть ли не вдвое, но ничто больше нас не останавливает. Рая встаёт на цыпочки, обвивает руками мою шею и проходится поцелуями по периметру моего страстного лица. Я задрожал, как будто бы за шиворот кинули лопату снега и, как пишут в некоторых романах, обхватил её трепещущие уста своими страждущими губами…
В это время дверь клуба открылась, и несколько ребят вывалили покурить.
– Пойдём, – хриплю я и тащу Раю за угол.
Стараясь оставаться незамеченными, мы направляемся подальше от людских глаз, в поле, где громоздятся свежие стога. Она плюхнулась на скирду, увлекая меня за собой. Да, я об этом читал, слышал – о романтике сеновалов, любовных свиданий в ауре душистых запахов скошенной травы. Э-эх! Шумел камыш, деревья гнулись! Мы целовались, как сумасшедшие, заведённые преимущественно моим безудержным темпераментом, столько лет ожидавшим своего часа. И вот! Вот он, этот час! Я рыцарь, мачо, Казанова! А со мной, вроде как не щупленькая Рая, а полногрудая, розовощёкая кустодиевская красавица. Да она и есть сейчас такая, моя Рая! Колдунья, Фея, Дульсинея!
Теперь я расстёгиваю её кофточку, срываю с себя пиджак и кладу его под Раю, стаскиваю с неё и себя всё, что мешает полному счастью. То, чего я не умею и не знаю, доделывает природа, но в самый ответственный момент я задаю самый в моей жизни тупой вопрос:
– Куда?!!
Моя колдунья оказалась столь же ненасытной, сколько я темпераментен. С непривычки на моём незакалённом органе образовалась натёртость, по ощущениям напоминающая недавние мозоли от лопаты, только в отличие от пальцев здесь не перевяжешь. Я понял: пора прекращать.
Циферблата на руке под луной не видно, ещё темно, светает теперь поздно. Где-то прокукарекал петух, за ним другой, третий. Стало быть, около четырёх часов. Утренняя прохлада сентября не даёт расслабиться, тем более задремать.
– Я тебя домой провожу. Да? – спрашиваю.
– Та я сама, на лисапете.
– Нет, надо проводить! Как же одной, ночью?
– Та не надо, тут всего два километра. А тебе в другую сторону. Иди вже сам.
– Так не годится…
– Ой, та тут через бугры никто ночью и не ездит. Ничего такого не думай!
– Когда увидимся?
– Завтра, в клубе.
– То есть, сегодня. Угу. – Я ещё раз страстно прижимаю к себе Раю и одухотворённый, возмужавший, гордый и довольный возвращаюсь в лагерь, мурлыча слова известной песенки: «С ненаглядной певуньей в стогу ночевал…»
Воскресенье. Можно отсыпаться, отдыхать, развлекаться, порхать, как я сейчас, осчастливленный простой советской девушкой Раей. А вечером я её увижу снова, и всё повторится! Рая. Рая. От слова рай. Она несёт восторг, блаженство! Я долго не хочу просыпаться, а поднявшись, веду себя то как сомнамбула, то вдруг чрезмерно оживлённо. Рая – радость – рай… Я хочу её увидеть. Хочу, хочу! Скорее б вечер.
