Любовь – это да! - страница 6

Параллельная гонка, на многотонных грузовиках и юрких легковушках, застряла в зыбучих песках, рассеялась среди безобразно здоровых баобабов, заблудилась по бескрайним саваннам. Их вертолет висит над нами безотрывно, чтоб только не потеряться и долететь до мало-мальски приемлемого ориентира.

Где-то между Анголой и Мозамбиком или Тунисом, или Занзибаром (Черт их разберет, когда Африканские страны и народы мимо, как в штакетины в заборе мелькают), случился казус. Судейство во время вечернего просмотра видеоролика ошарашилось: мчимся мы, а рядом три макаки-резуса, которых через километр сменили павианы-анубисы.

Забеспокоились все, начали пленку проматывать: китайцев искать. Нашли. Бегут, а рядом три гориллы. Китайцы даже не заметили, что грудь Марии Сергеевны с девятого до восемнадцатого размера подросла. Знай, косятся да слюной на бегу истекают.

Международное судейство в бутылку полезло, особенно один европеец пенился:

–– Цю справу нэ можно заховаты в долгу скрыню. Дисквалифицируемо!!!

Сволочь, но понять можно: пятый день без сала – абстиненция, неправильный стул и другие сопутствующие симптомы! Решили все-таки разобраться, как произошла подмена. Промотали еще пленку, и все выяснили. Когда баобаб огибали, китайцы все еще слева, а мы уже справа, у обезьян неудержимо засвербело испытать спортивное счастье в марафоне, но дух оказался не силен, и очередной огибая баобаб, мы вновь оказались рука об руку с раскосыми братьями, а братья-приматы, умные, кстати сказать, ребята, уважаю; вернулись к здоровому образу жизни в тени векового дерева.

На пятнадцатый, примерно, день Мария Сергеевна, кстати, главбух нашего комбината, стыдливо отворачивая грудь и, поправляя на бегу бретельку лифчика, прокричала:

–– Ребята, беда: одежка расползается!

К счастью, скоро добежали, отворачиваясь от Марии Сергеевны, до промежуточного финиша. Из одежки на нас были трусы, у Марии Сергеевны еще спортивный лифчик. Во время бега соответствующие части тела протерли материю. Мы с Петром Олеговичем придерживали руками выпадающее, у Марии Сергеевны через дыры в топе, как темные глаза бедуина, смотрели соски, только не моргали.

Китайцы на наше бедственное положение поглядели, пошептались, порылись в рюкзачках, запасливая, блин, нация, уважаю, и выдали в обмен на нашу протертую экипировку новые трусы, а Марии Сергеевне лифчик. Мы от радости по плечам их хлопаем, в вечной дружбе клянемся, а они дырки на наших трусах изучают, рассматривают.

Короче, сделали мы всех в том марафоне. Обогнали и китайцев, благодаря китайцам, на пол корпуса, а, точнее, на высоту груди Марии Сергеевны, на которой и лопнула финишная лента.

Домой самолетом, чтобы не встречаться с братьями-славянами: либо кубок конфискуют, в компенсацию за пятисотлетнюю оккупацию, либо заставят "добровольно" на сало поменять. Хваткие ребята на чужое. Уважаю.

Выходим из аэропорта, кубок призовой перед собой катим, а на стоянке такси китаянка за столиким барахлом торгует, и лежат среди прочего трусы с гульфиком из жесткого брезента и спортивные топы девятого размера с накладками из крокодиловой кожи на сосках. Вот тебе и спортивная солидарность, блин!

Мы китайцам факс: «Как же так, ребята?! Нечестно, блин, во-первых, и схлопотать или, конкретно, огрести по полной можно, во-вторых!!!»

Они пошли навстречу: пригласили на очередной марафон Пекин – Барнаул, через Брест-Литовск, Каменец-Подольск и Ясную Поляну, с забегом в Гусь-Хрустальный; и пообещали накладки на лифчиках делать в форме глаз Марии Сергеевны, а на брезентовых гульфиках портреты в цвете – мой и Петра Олеговича.