Ему не приходило в голову, что у неё могут быть какие-то общечеловеческие потребности, и что её статус может как-то препятствовать их обеспечению, а их брак может ещё более стеснить и без того стеснённую человечность.
Канлар почувствовал себя виноватым; умом он понимал, что брак с ним спасает королеву от более тяжёлой участи, но сердцем – сердцем он чувствовал себя в этот момент насильником, который мучает и без того измученную своим саном девушку.
Прямо скажем, от испытанного потрясения Канлар несколько преувеличил внутри своей головы степень терзаний Каи и остроту её переживаний. Он знал её ещё не достаточно хорошо, чтобы уметь понимать её чувства; открыв для себя, что эти чувства, вообще, существуют – он тут же навоображал себе Бог весть чего сентиментально-трагического.
Впрочем, это было вполне естественно – кто на его месте не вообразил бы себе нечто драматичное? – но Кая, прямо скажем, была несколько удивлена, получив от жениха записку всего через час после того, как они, вроде бы, решили все текущие вопросы.
В записке Канлар писал, что, не решаясь оспаривать её прямо озвученное желание побыть одной, он, однако, тревожится о её состоянии, и, если ей будет того угодно, она может найти его в саду у фонтана, чтобы разделить с ним небольшую прогулку.
Похлопав глазами и попытавшись понять, что это вдруг на него нашло, Кая не преуспела в этих размышлениях, но решила всё же спуститься в сад – в конце концов, было бы невежливо игнорировать человека, который почему-то вздумал о тебе переживать.
Канлар, в самом деле, обнаружился у фонтана, где смотрел куда-то в зелёную изгородь невидящим взглядом, сложив руки за спиной. Заслышав шаги королевы, он обернулся, поклонился и предложил той руку. Она согласно эту руку приняла и позволила повести себя по тропинкам.
– Меня тревожит, – прямо высказал он, когда она и не подумала начать разговор, – что я стал причиной вашего огорчения.
Кая подняла на него спокойные глаза и мягко возразила:
– Я говорила вам, вы не имеете к тому прямого касательства. Не вынуждайте меня жалеть о моей откровенности, – добавила она с некоторым нажимом.
Они прошли в молчании несколько минут; вокруг стоял чарующий аромат цветущих плодовых деревьев, что делало прогулку весьма приятной.
– У меня есть идея одного плана, – заявил вдруг Канлар. – Ничто не мешает нам оставить наш брак фиктивным, с тем, чтобы, когда вы испытаете сердечное желание связать с кем-то свою жизнь, мы могли беспрепятственно развестись по факту отсутствия консуммации.
Королева так удивилась, что даже сбилась с шагу.
– Что? – глупо переспросила она. – Какое ещё сердечное желание?
Канлар возвёл глаза к небу и пояснил:
– Полюбите же вы однажды!
Несмелая улыбка тронула губы королевы; со смешком она возразила:
– Помилуйте, мне уже случалось быть влюблённой, и это явно не тот выбор, которому должна следовать правительница.
Вспомнив Се-Крера, Канлар не мог не согласиться с таким выводом, но всё же возразил:
– Вы прекрасно умеете править, ваше величество, и вокруг вас собрался талантливый и верный вам штат советников. Вы вполне можете позволить себе брак по сердечной склонности.
Кая грустно улыбнулась и ничего не ответила, увлекая его дальше по дорожке.
Спустя минут пять она сказала:
– Благодарю вас. Мне нужно было услышать от вас подобное предложение, чтобы перестать ощущать себя жертвой своего положения. Я не думала раньше о том выходе, который вы предложили, а меж тем – это и в самом деле выход. И это напомнило мне, что я не склонна доверять сердечным склонностям, – твёрдо резюмировала она. – Даже если обстоятельства и не давили бы на меня, я бы все равно предпочла брак по политическим соображениям. Но ваше предложение напомнило мне, что это мой сознательный выбор.
