– Классно выглядишь, молодец! Это как называется? – повела рукой в сторону юбки.
– «Ecossaise». По-французски значит шотландская юбка, шотландский стиль, короче, в мае из Парижа привезли. Он вообще-то в Европе раз в десять лет, говорят, входит в моду, вот и в этом году снова. Ты не представляешь, там заходишь в магазин, а этих юбок, платьев в шотландском стиле – десятки, и все разные, у одних полоски многоцветные, у других одноцветные, квадратики в основном красные, но бывают и белые, и чёрные, а то и вперемежку – ряд красных, ряд чёрных, глаза разбегаются!
– Да, нам бы такое, – мечтательно произнесла Анжела и, будто опомнившись, оглянулась по сторонам и предложила, – ну, что, по мороженому?
– Давай, – согласилась Илона.
Они взяли по эскимо и двинулись в унылый парчок за станцией метро. Болтали без остановки, взахлёб, перебивая друг друга. Тем хватало. Но главная – экзамены, Анжела сдала свой не без труда, но сдала, это главное. «Тройку» по математике она считала успехом, не готовилась ведь практически, ей оставалось не завалить остальные три предмета, «добыть» одну «четвёрку», и дело в шляпе. В том, что это удастся, она была уверена почти на сто процентов.
– Слушай, там такие дубы порой встречаются, ты не поверишь! Особенно те, кто после армии или с производства. Я могла бы и на «четвёрку» вытянуть, но с задачей подкачала.
– А меня пытались утопить, серьёзно! А ведь у меня английский лучше всех в нашем классе был, и, честное слово, утопили бы, да тут, видимо, – Илона запнулась, мысленно взвешивая все «за» и «против» – признаваться ли Анжелке о неожиданной поддержке в лице того толстого, что ворвался в аудиторию, всё же решила промолчать, – тут, видимо, у них совесть проснулась, особенно у второй, женщины, что рядом сидела. А первый как узнал, что я черновик не писала, так обрадовался, сволочь!
– Ты что! – не удержалась Анжела. – Черновик обязательно писать надо. Это же твой документ, доказательство: слово-то к делу не пришьёшь.
– Да я знаю, но уверенной себя чувствовала, вот и не писала ничего. Да и как ты себе представляешь – у меня только статья из этого долбаного «Морнинг стара» страниц на пять убористым почерком! А этот гад меня топит и топит! Я уже расстроилась: ну, думаю, не везёт мне, на физике майорша, здесь этот хлюст с бородкой.
– Ну ладно тебе, не везёт. Повезло же в итоге. Да и в школе, вспомни, как на математике тебе наша классная молча пальцем ткнула в ошибку. Нет, ты везучая, видишь, и в этот раз повезло всё-таки. Ерунда какая, пытался придраться, но ведь не посмел в итоге. Если не тебе, кому тогда «пятаки» ставить? Подумать только: «МГИМО». Нет, сто̀ит это дело обмыть.
– Да, – согласилась Илона, – но не сегодня. Слушай, если я с выхлопом домой заявлюсь, ты не представляешь, что произойдёт. Нет-нет. Сегодня – мороженое. Для мамы мне положено быть пай-девочкой. Не дай Бог прознает она про Никиту, ух, – Илона задрала лицо к небу, будто старалась там разглядеть что-нибудь, кроме редких облаков, – не представляю, как я ей когда-нибудь расскажу о нём.
– С твоей мамой будет нелегко, – согласилась Анжела и замолчала, внезапно нахмурившись, – мне тоже объяснение с моей далось непросто, но разобрались, она в курсе всего.
– Молодец, как я тебе завидую, а сама вот не знаю, с какого конца приступить. У неё свой мир, она в нём живёт, и ничего другого видеть или представить не желает.
