Фраза повисла в воздухе. Надежда хотела вновь разрядить обстановку, но ничего придумать не успела, потому как вдруг не Вера, а Лина встала с места и молча отправилась к кофемашине.
* * *
Ловииса пристроилась в конце длинной стойки регистрации. Она почти закончила выдачу посадочных и ключей от кают. Проход на паром до Стокгольма пока не открыли, и туристы коротали время преимущественно по периметру огромного зала ожидания. Лина с Надеждой предпочли ту же стойку check-in, рядом с гидом, благо из двадцати окошек работали лишь два, что позволило удобно облокотиться и вести неспешную беседу.
Подруги обсуждали возможность поменять класс кают. Не бесплатно, конечно. Но Надежде хотелось шикануть. Лина же считала это пустым.
– У нас каюта на девятой палубе, в центре. Ни под нами, ни над нами нет никаких ресторанов и игровых. О чем еще мечтать?
– Каюта без окна.
– У тебя клаустрофобия?
– Не знаю. Но хочется иметь окно.
– Зачем? Мы в каюту только спать придем. Думаю, не раньше двенадцати. На море темень будет такая, что без разницы, какие там пейзажи. Проснемся и сразу на завтрак, а в девять – привет, на выход.
– А как же «утро красит нежным светом»? Приятно же проснуться под лучом солнца.
– Дороговат будет луч. Пятьдесят евро. Давай я тебе фонариком в глаза посвечу. За полцены.
Надежда, ослепленная мечтой, издевки не поняла и продолжала канючить.
– А вот Вера поменяла каюту.
– Так это ее кредо – не соглашаться с предложенным. В автобусе мена не совсем удалась, так хоть на пароме получилось. Кстати, они не до класса «А» доплатили, а до «Променада». Это не одно и то же. Там окна на торговую улицу выходят, внутрь корабля. А питейные заведения работают всю ночь. Думаю, ей опять не свезло.
– Ты знала? И промолчала?
– Не в моих правилах лезть в чужую жизнь. Даже если она у тебя на ладони происходит.
И Лина подвинулась ближе к гиду, давая понять, что вопрос с каютой решен бесповоротно.
– Ловииса, подскажите, мы завтракаем в большом буфете?
– Да, там же, где и ужинаем, – откликнулась руководительница. – Ах, вы же только завтраки купили. А я, честно говоря, хотела с вами скооперироваться, посидеть, поболтать вечерком.
– Без проблем. Давайте встретимся в «Старлинге». Он еще так называется? В носовой части который.
– Я поняла. Там, где шоу бывают. Только столик надо заранее занять.
– Этим займется Надежда. Она у нас большой спец по части посторожить. Ты не против?
Но Надежда не слышала подругу. Она с любопытством поглядывала в дальний угол зала, где в ожидании парома обосновались их соседи по автобусу. Вера сидела в кресле под пальмой, Никита медленно расхаживал туда-сюда. И вот в тот момент, когда он оказывался рядом с Верой, она говорила ему одну-две фразы. Затем замолкала и ждала, когда он снова поравняется с нею. Иногда Никита что-то отвечал, но чаще просто проходил мимо. Казалось, Веру это не смущает.
– Надя, – проследив ее взгляд, Лина тронула подругу за рукав, – не так явно. Тебе взаправду это интересно?
– Еще как, – почти шепотом откликнулась Надежда. – Я никогда такого не видела. А тут люди, которые вроде как не последние в нашей жизни.
– В чьей жизни? С каких это пор пару часов, проведенных в компании с человеком, ты оцениваешь как жизнь?
– Ну, я утрирую, конечно. Однако любопытно видеть нестандартные отношения так близко.
Лина приобняла подругу и постаралась сместить ее подальше от гида, чтобы не посвящать Ловиису в болтовню, которую они вели. Обсуждать других не было табу в их среде. Хотя иные педагоги обычно прикрывались заботой о подопечных, Лина считала такие разговоры полезными лишь для психологического просвещения. Зачастую она даже записывала какие-то поведенческие эксцессы и использовала их в своих лекциях.
