Баба Маша вытаращила глаза и ахнула:
- Ты что, с дуба сверзилась? Пятьсот давай и хватит, премного благодарна буду.
- А я еще костюм этот хотела купить и если есть обувь какая-нибудь, не нужная, то и ее, - нашлась Татьяна.
- Обувь, - баба Маша покосилась на ботинки гостьи. – По нашим дорогам на таких долго не побегаешь. Посмотрю, может быть, и найду чего.
Хозяйка нырнула в комод, потом, кряхтя, вытащила из-под кровати сундук и принялась перебирать его содержимое.
- Туфли-то есть, - с сожалением проговорила она, - да не по погоде. Сапоги разве что? Глянь-ка, подойдут?
Таня приняла обувь, покрутила перед глазами и попробовала примерить. Сапоги оказались большие и грозили слететь при каждом шаге.
- Не пойдет! – вынесла вердикт хозяйка и выдвинула нижний ящик шкафа. – Вот, берегла, думала, вдруг Галька приедет.
Перед Таней возникла коробка с кроссовками. Конечно, не бренд, не натуральные материалы, но так даже лучше, она не будет выделяться, лишь бы подошли.
Кроссовки подошли.
- Еще в девяносто восьмом урвала, - делилась хозяйка. – Все лежат и лежат. Галька не едет и, наверное, уже и не приедет. Дочь это моя. Уехала на Север, да и прижилась там. В отпуск они по морям ездят, к матери некогда завернуть. Бери, тебе нужнее.
- Спасибо, баба Маша! А пятерки хватит ли?
- Хватит! – решительно отрубила хозяйка, и принялась сгребать добро назад в сундук. – Я за мытье полов восемь получаю. В месяц.
- Сколько? – поразилась Таня. – Но как же прожить на такие деньги?
- Ничего, я одна, мне хватает, - отмахнулась женщина. – Еще дворником на полставки, огород свой, не бедствую. Вот у кого дети, тем сильно крутиться приходится, чтобы концы с концами свести. Ты разбирайся, а я пойду Найде вынесу.
Таня сложила свою одежду в сумку. Посмотрела на ботинки, повертела их и решительно отставила. Куда они ей? За версту видно, что вещь дорогая, а она собиралась стать незаметной и ни в чем не выделяться.
- Заболела Найда-то, - озабоченно проговорила баба Маша. – Не ест, сидит в будке и не вылазит. Если до завтрева не отойдет, придется водкой напоить. Жалко, хорошая собака-то и молодая совсем – второй год ей только.
Татьяна промолчала. Как ей объяснить хозяйке, что дело не в болезни и не в соседском Ваське, а в ней, в Тане? Чует собака волчицу, вот и спасается, как может. Уедет Таня, «выздоровеет» и собака.
- Ты далеко едешь-то? – поинтересовалась баба Маша. – К родне или бежишь от кого?
- Что, так заметно? – вздохнула девушка.
- Одета ты богато, деньги есть, а на перекладных. Ясно, не по своей воле, нужда какая-то гонит. Из-за мужика?
Таня кивнула.
- Изменил?
Таня еще раз кивнула.
- Вот же гад, какой, - возмутилась женщина. – Такую красавицу на кого-то променял! Вы расписаны?
- Таня, роняя слезы, опять кивнула, не в силах говорить.
- Не плачь, не стоит он того! Все мужики одинаковы, помашет какая юбкой, они и рады. Давно живете?
- Пятый год, - всхлипнула девушка, слезы горохом покатились по щекам.
- Нашла из-за кого реветь! На-ка, вытрись, - баба Маша протянула полотенчико. – Не порть себе нервы, врачи говорят, они не восстанавливаются. А от нервов и все болезни. Ну, нашел другую, да и хрен с ним! Еще неизвестно, кому больше повезло – тебе или той прошмандовке, которая женатого увела. На чужом-то горе, счастья не построишь, отольются ей твои слезы! У меня тут наливочка есть, малиновая. Сейчас хлопнем с тобой по стопочке и все беды, как рукой снимет!
