Уже на борту самолёта меня проинформировали, что помимо партии оружия для армии дружественной стороны мы сопровождаем гуманитарный груз и медикаменты со специальным медицинским оборудованием.
Сюююрприз, мать их всех за ногу!
С медоборудованием в комплекте шли два медика. Два!! Незнакомых!! мне человека из военных. Королёв по телефону заверил меня, что всё в порядке, люди свои, проверенные и надёжные, но доверять им лично у меня не было повода. И теперь вместо четырёх возможных предателей, я имел на борту ещё двух потенциально опасных бойцов.
Времени на выяснения не было. Погладил бумажного журавлика через ткань кармана и сам себя напутствовал: «С богом». Не то, чтобы я был верующим, но какая к чёрту разница во что верить, лишь бы живым вернуться домой.
Передача партий оружия, гуманитарной помощи и медицинского оборудования была запланирована в этот раз не на складах военного аэродрома, а в лагере беженцев, который был разбит рядом с военным блокпостом.
Штаб предполагал, что где-то на полпути на нас должны были напасть боевики, чтобы захватить партию оружия. Группа сопровождения, где были Могол и Юла, вылетела ещё в понедельник. Официально: они в нашей операции не участвовали и имели другие цели. Неофициально: пара звеньев, один из которых обязательно снайпер, должны были ждать нас на контрольных точках, до и после предполагаемого места нападения.
Но ни в одной контрольной точке, ни в месте Х нас никто не ждал. Планы А и Б отметались. Оставалось две контрольные точки с поддержкой, а потом пустая дорога, и сколько хватает обзора песок, песок, песок и палящее солнце.
Самое моё нелюбимое место на дороге – поворот, за которым тебя кто-то обязательно ждёт. Но нет! И тут чисто. Или утечка информации в штабе имела место быть, и боевики предупреждены. Или нас ждут ближе к лагерю, а там прикрытия у нас нет. Город, полуразрушенный, за любыми остовами рассыпающихся стен может сидеть боевик с нашей же винтовкой. Нам в сам город не надо соваться, пройдём по самому краю, чтоб подойти к лагерю. Но интуиция вопит, что ждут нас именно возле лагеря. И ждут громко, потому что если бы хотели получить оружие тихо, напали бы по дороге.
- Майор, - тихо окликнул один из медиков. – Не знаю, какой у тебя план и какие цели перед тобой поставлены, но я сдаю оборудование и остаюсь в лагере на неделю. Нам с ним, — кивок в сторону коллеги, — спешить некуда. Давай, что ли, перекурим, не доезжая города? А то потом начнётся: «угости сигареткой, твои вкуснее». Беженцы - такие попрошайки.
«Не курю» вертелось на языке. Но сам сказал:
- Покурим, мы тоже не спешим.
Похлопал Свиярева, что был в нашей машине за водителя, по плечу, высматривая место для остановки. Недалеко уже видны окраины города, разрушенные стены, выбитые окна. Здесь война идёт всегда. Здесь война – вместо жизни.
Высыпаемся на дорогу у припаркованных машин: два бронированных патриота для сопровождения и три машины с грузом. Я, двое медиков, Грей и трое бойцов стоим со стороны, не просматриваемой с города. Свиярев и Джималиев спокойно переговариваются, а вот Кордин нервничает. Наблюдаю исподтишка за парнем, что пинает камни на дороге, передёргивает плечами и часто поглядывает на Свиярева. Ждёт команды к нападению?
В гарнитуру слушаю приказы командира группы сопровождения о смене точек, но незамеченными пробраться на окраины города им не удастся. Я это отлично понимаю. Как и то, что не просто так медик предложил остановиться.
