Любовь после конца света - страница 3
Совсем рядом раздалось наполненное ужасом хныканье. Катя провела рукой вокруг и нащупала ребенка. Того ли, которого душила грудью толстая мамаша, или другого, сладкого от ваты и леденцов, чей запах заглушал кислый запах мочи.
Преодолевая сопротивление, Катя подтянула ребёнка к себе.
– Иди со мной. Хочешь жить, иди со мной, – Катя с трудом узнала свой голос – хриплый, низкий, почти мужской.
Хныканье прекратилось.
– Мама? – прозвучало жалобно и вопросительно.
– Потом найдём маму, – отмахнулась Катя, нашла детскую ладошку и схватила её, пачкая своей кровью.
Двигаясь наугад, Катя тащила за собой притихшего ребёнка. Кто это: мальчик? Девочка? Какая разница? Сладкое, пахнущее леденцами и мочой существо послушно и молча ползло следом.
Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Катя наткнулась на стену. Не отпуская её пальцами, поползла вдоль в поисках входа.
Гладкий кирпич закончился выступом, потом ладонь коснулись стекла, за которым светился фонарик телефона и блестели глаза знакомой официантки.
Катя толкнула дверь от себя. Та не поддалась. К официантке откуда-то из глубины зала подполз веснушчатый повар, который должен был её спасти (в ее голове все происходило именно так!), пододвинул официанту и отгородился от Кати, притиснув к двери тяжелую высокую стойку администратора.
– Сволочи! – Катя ударила кулаком по стеклу. Стекло оказалось прочное. С той стороны не произнесла ни звука. – Ладно, обойдемся, – зло крикнула Катя, но затем повторила, скрывая от ребёнка свой страх. – Сволочи! Слышите!
Ей не ответили. Но кто-то все-таки пришёл. Тяжёлый грубый запах совсем рядом. Катя повела носом. Пространство рядом запомнилось кем-то большим.
– Дурные совсем? Тут же стреляют. Прятаться надо! – крупное бородатые лицо вынырнуло из темноты и вплотную приблизилась к Катиному.
***
Чужое дыхание пахло сигаретами и кофе. Жесткая борода царапала Катин подбородок. Слова с его губ слетали прямо на ее губы, утекая внутрь. Она глотала их. Она слышала их как будто изнутри. Она точно пила его сбившееся от волнения и, очевидно, быстрого бега, дыхание.
Ребенок испугался и опять расхныкался.
Отстраниться от незнакомца мешала стеклянная дверь за спиной. Бородатый оградил ее от сошедшего вдруг с ума города и стал ее миром.
– Куда идти? Ты знаешь? – спросила Катя, схватив его за руку, которой он опирался об асфальт рядом с ней. Плач ребенка она проигнорировала. – Может, в метро? Там безопасно? Что происходит?
Он сжал ее руку крепко, и ее словно разрядом тока пронзило его нерастраченным еще пока хладнокровием.
– У метро как раз и стреляют. Там стояли кордоны, но они кажется, потеряли контроль над ситуацией. Я бы не стал рисковать.
– Они стреляют в людей? – скажи «нет», скажи «нет», мысленно попросила Катя, но он или не услышал, или не захотел врать.
– Давай потом об этом подумаем, – предложил он. – Во дворах недалеко, буквально за углом, есть школа. Там вода, туалет и еда. Если кто-то, кроме нас и захочет там укрыться, места хватит всем. Всем добрым людям. Добавил он, заметив ее вспыхнувший недоверием взгляд. Посмотрим, что будет дальше. Может, это закончится быстрее, чем мы думаем.
Но он не сказал, чем закончится, а Катя уже поверила, что у него на все есть ответ.
Не пытаясь высвободиться из его рук, она кивнула на ребенка.
– Возьмешь его?
– Твой?
Катя хмыкнула.
– Вот еще.
– А тебе бы пошло, – удивил ее бородатый.