– Родная, успокойся, – тихо прошептал Владимир, приобнимая её за плечи, стараясь передать ей свою поддержку.
– Любимый, хватит! Пусть она знает, что такое боль! Ты так пытался ее оградить от этих воспоминаний, но это и ее жизнь, она должна знать! – Проговорила нервно Наталья.
– Зачем меня огораживать от Армении? Там же были и светлые дни!
– Да, ты права! Но я всё-таки сейчас говорю о плохой странице. Многие матери сошли с ума от боли, в прямом смысле слова. Твоя первая учительница, придя домой, сошла с ума, увидев, как её детей достают из-под завалов. Она начала собирать книги, разбросанные кругом, и дарить их спасателям со словами: "Возьмите томик Пушкина, он вам пригодится, а моим детям уже нет". Это было сумасшествие, – немного успокоившись, говорила она.
– Мама, откуда ты все это знаешь? – спросила Мира.
– Я ей рассказывал, – ответил Владимир. – Мира, это боль, это адская душевная боль. Я помогал разгребать завалы, я помогал доставать этих людей, детей, некоторых по частям. Мы хоронили их в братских могилах, потому что никто не мог их опознать по фотографии, – дрожащим голосом говорил отец. – Я понимал, что когда-нибудь этот разговор состоится между нами. Мира, почему ты сегодня заговорила об этом? Что тебя сподвигло? – спросил он.
–Я нашла Артура Туманяна, – ответила она уже спокойным голосом.
–Туманяна? Наших соседей? – с огромным удивлением спросила Наталья.
– Да, мама, именно, – ответила Мира.
–Ну как?! Как?! Где они? – спросил Владимир, наливая себе чай дрожащими руками. Слишком сложный и эмоциональный был разговор для них всех.
– В интернете нашла. – ответила Мира. – Мам, пап, я пойду прилягу, я позже вам все расскажу, а пока не хочу никаких вопросов,– уходя сказала Мира, оставив после этого эмоционального разговора тишину на кухне.
Мира никого не хотела слушать, ни с кем не хотела говорить. Она просто лежала и переваривала в голове всё то, что ей сказали родители. Впервые она обдумывала информацию от Артура, а сейчас – красочный пересказ родителей. Она прочувствовала на себе боль людей, этот леденящий душу ужас.
Полежав на кровати около часа и глядя на потолок, она представляла, что было бы с ними, если бы тогда они не уехали. Возможно, она бы здесь и не лежала; возможно, кто-то из её родителей погиб или, что ещё хуже, она осталась бы сиротой.
Она подошла к компьютеру, набрала в поисковике "землетрясение 1988", и ей выдало много фотографий – очень много. От них по телу пробегали мурашки от ужаса. На одном фото отец на руках несёт мёртвую дочь; на другом из-под завалов видна чья-то рука; а на третьем сидит дед напротив четырёх гробов – двух маленьких и двух больших. Люди сидят у костра, и столько боли, столько слёз было в этих снимках, как будто это была не просто фотография, а реальность Миры – только по ту сторону экрана.
Каждую фотографию она проживала внутри себя и представляла себя на месте тех людей. Это была реальность тех дней, реальность того кошмара, который пережили люди, оставшиеся там, и тех, кто видел этот ужас.
Пришла она в себя от надрывавшегося телефонного звонка.
–Мира, привет! – прозвучал звонкий голос Кати. – Как дела?
– Привет, Катюш, да нормально… – ответила Мира.
– Ты что то по голосу совсем грустная, что случилось, дорогая? – спросила Катя.
– Да так, что-то не много прихворала, нет настроения, да и голова болит. – пытаясь побыстрее закончить разговор ответила Мира Кате.
