Читать онлайн Галина Клюс - Любовь серой мышки

Игорь отлично помнил, что накануне того злополучного дня он абсолютно никак не мог растормошить ни с того ни с сего вдруг приунывшую жену. Всегда жизнерадостная Лариса в этот раз была явно не в себе. Его насторожило то, что взгляд её выразительных, небесной синевы глаз был отчего-то отрешённый. Что с ней творилось? С побледневшим и осунувшимся лицом она весь вечер неподвижно сидела на диване и грустно смотрела в одну точку.

Она не притронулась к ужину, а продолжала с печальной улыбкой молча сидеть и машинально перелистывать, глядя поверх страниц, какой-то старый и пожелтевший журнал.

– Да что с тобой сегодня? – нетерпеливо и отрывисто спросил он, присел с ней рядом и с участливым выражением на лице взял её за руки. Её маленькие ладони с длинными изящными пальцами были слегка влажные и прохладные.

– Не волнуйся, у меня всё в порядке! – еле выдавила она из себя, и губы её при этом как-то мелко задрожали. Он с тоской подумал, почему она не такая, как остальные женщины, которых он знал? Почему ей всегда чего-то не хватает?

Дождавшись, когда за стенкой в детской наконец-то смолкло, Игорь попытался было приласкать супругу, – в последнее время она не баловала его своим вниманием, – однако Лариса по-прежнему оставалась безучастной, руки у неё теперь были совсем холодными, словно она только что окунула их в ледяную воду. Она отвернулась от него к стенке и часто-часто задышала, как будто ей не хватало воздуха.

– Ну что с тобой случилось, моя рыбка? Что это вдруг на тебя накатило? Что-то с работой, наверное, связано? Тебя по-прежнему допекает этот мерзкий тип? – допытывался он.

– Допекает, да ещё как! Он меня прямо достал. Сегодня, представляешь, ворвался в редакцию и пригрозил, что убьёт меня, если я не оставлю его жену в покое.

– Да бросай ты к чёртовой матери эту журналистику! Сколько раз говорил тебе об этом! Ты, моя милая, достаточно взрослый человек, а голова твоя забита какими-то детскими иллюзиями о справедливости. Да неужели ты не понимаешь, что сейчас время другое, сейчас все воруют.

Злой и раздражённый на неё, он долго мерил шаги по комнате, выговаривая жене, что она ужас какая не практичная и не современная. Не умеет приспосабливаться к жизни и принимать её такой, какая она есть. Она слишком романтична и витает в облаках, а это, увы, до добра её не доведёт.

– Ты, Ларка, типичный совок, всё ещё блуждаешь в том времени, которого давно нет, всё ищешь, с кем бы повоевать. А что ты заработала, позволь тебя спросить, кроме неприятностей? Я получаю во много раз больше тебя и стараюсь со всеми, по крайней мере, ладить.

– В отличие от меня, дружок, ты свободный художник, – вздохнула Лариса и перевела разговор на другое. – Ты знаешь, вчера мне такой сон страшно неприятный приснился…

– Ну вот, – насмешливо произнёс он, – давай ещё сон будем обсуждать. Ты, как древняя бабка, придаёшь значение каким-то глупым, нелепым снам. – Игорь говорил уже миролюбивым тоном. Он слишком любил свою красавицу-жену, а потому не мог долго на неё сердиться, а когда они ссорились, обычно первым искал пути к примирению.

Через двадцать минут супруги Быстровы сидели на кровати и, крепко обнявшись, уже спокойно беседовали. Он в который раз уговаривал её расстаться с работой, причиняющей ей одно беспокойство, и полностью посвятить себя детям и, конечно же, ему. Не без гордости втолковывал он ей, что теперь, когда имя его стало более-менее известным хотя бы в их регионе, он способен обеспечить семье если не богатую, то и далеко не бедную жизнь.

– Разве я не купил тебе голубую норковую шубу, о которой ты давно мечтала! И разве не в третий раз мы уже меняем машину! Наконец, ребята наши разве ходят голые, босые! У них даже есть хороший компьютер…

Не успел он закончить эти слова, как из соседней комнаты раздался протяжный рёв, и вот уже четырёхлетняя белоголовая Оксанка, смешно ступая в темноте короткими ножками, семенила к родителям. Хитрая малышка чётко усвоила простое правило, что в этом доме жаловаться на старшего братишку надо только отцу.

Теребя отца за волосы, она плаксиво тянула:

– Папочка, а чего меня Тимка волком пугает?

Через пять минут сынишка, как воробей, взъерошенный и нахохлённый, к радости малышки, получал строгий выговор:

– Я тебе сколько раз говорил, что младшую сестрёнку надо наоборот защищать! А ты мало того, что не делаешь этого, ещё и пугаешь её.

– Ничего я не пугаю, – огрызнулся Тимка, – она сейчас залезла на стол и чуть не сломала компьютер, я и сказал ей, что, если ещё хоть раз дотронется до компьютера, придёт волк и съест её.

– Ну, ну! Смотрите у меня, больше не ссорьтесь! – Игорь поцеловал девочку в горячую щёчку, а Тимку слегка подтолкнул.

Всё это время Лариса снисходительно наблюдала за ними и старалась не вмешиваться. Ей нравилось, как муж с серьёзным лицом вникает в нехитрые детские разборки. О, она так любила эти милые семейные сцены, от которых веяло надёжным уютом и покоем.

…Утром Лариса, как обычно, отправилась на работу, но у порога вдруг остановилась и грустным взором окинула мужа и детей. Оксанка и Тимка, не сговариваясь, подбежали и прильнули к ней, она ласково погладила их по головкам и помахала на прощание рукой.

Вечером Игорю пришлось забирать из детского сада Оксанку, хотя почти всегда это делала жена. Были, конечно, исключения из правил, когда она, к примеру, уезжала в командировку, но в таких случаях она непременно его предупреждала. Он сначала не придал этому никакого значения. У жены в последнее время неприятностей было по горло, вполне возможно, что она забыла позвонить. В этот день, как, впрочем, почти всегда, за детьми пришли мамы и бабушки, он один среди них был как белая ворона. Впрочем, женщины пялили на него восхищённые глаза. Собственно, он привык к подобным оценивающим взглядам. Молодой, статный, широкоплечий, он пользовался у представительниц слабого пола неизменным успехом. У него было мужественное смуглое лицо, с правильными выразительными чертами, большие, чёрные, как уголь, глаза, привлекательная ямочка на подбородке, тёмные, чёткого рисунка брови.

Неопытный в подобных делах, он неловко натягивал на Оксанку трикотажные красные колготки. Девочка всё время хныкала и капризничала, так что он не выдержал и с досады слегка шлёпнул её. Малышка ещё сильнее заревела и, всхлипывая, пожаловалась отцу, что у неё сегодня мальчишки забрали плюшевого зайца.

– Я тебе куплю завтра другого, ещё лучше этого, – утешал он её.

Вечером он собирался с женой ещё раз хорошенько обсудить один существенный вопрос: на какую бабушку лучше оставить детей. На его мать, или на Ларисину. Дело в том, что они собирались на неделю отлучиться по его неотложным делам.

Обе женщины были примерно одного возраста, и что та, что другая – уже на пенсии. Ещё их роднило то, что они благополучно пережили своих мужей и теперь скрашивали своё одиночество заботами, подчас назойливыми, о внуках. Например, матери Игоря, Марии Сергеевне всё время мерещилось, что дети легко одеты, а потому могут застудиться, или к ним неровен час может прицепиться какая-нибудь опасная болезнь.

Определённые странности были и у другой бабки, что с Ларисиной стороны. Надежда Николаевна, когда дети попадались ей на глаза, старалась их усердно пичкать разными вкусностями, как будто у них других желаний, как о еде, больше не было. Кстати, свахи, хотя и недолюбливали друг друга, всё же внешне держались так, как держатся закадычные приятельницы.

Когда отец с дочуркой вернулись домой, сердце у него сжалось в тревоге. Он надеялся, что Лариса уже дома, но в квартире был один Тимка, который усердно сопел у компьютера, с удовольствием громя виртуальных противников.

– Мама не звонила? – раздевая Оксанку, обратился он к сыну.

– Нет, папа, только звонила бабушка Маша, она спрашивала тебя, – нехотя ответил Тимка, целиком поглощённый в своё занятие.

Переодев дочку, Игорь кинулся к телефону и первым долгом позвонил своей матери. Она жила в соседнем селе, в частном доме, где прошло его детство. Срывающимся голосом он сообщил ей, что жена почему-то не пришла домой, и он не знает, что сейчас ему делать.

– Господи, ну и что тут такого! Ты же знаешь, какая у неё сумасшедшая работа! Где-то, видно, задержалась! Да ты в редакцию обязательно позвони! А я, сынок, тебе только что звонила. Ох и заела меня скука, мочи просто нет. Ты не привезёшь мне на недельку Оксанку? Ей у меня просторно будет, не то, что у вас. Свой двор, выйдешь, и сердце радуется. Я клубничку для неё сохранила. Да и борщи у меня, небось, не забыл, какие вкусные. Вы там, наверное, всё на сухомятке сидите.

Лицо у сына сморщилось. Если мать сейчас не остановить, она, чего доброго, начнёт занудливо учить, как надо жить. Назидательный тон у неё уже в крови. 25 лет работала учительницей, и эта специальность, видимо, не могла не наложить отпечатка на её характер.

– Сейчас, мама, не до этого! Когда Лариса вернётся, мы и обсудим этот вопрос.

Он торопливо набрал домашний телефон главного редактора газеты, где работала его супруга. Сергей Антонович Жуков, несмотря на то, что был на пенсии, всё ещё оставался у руля. В ответ на тревожный вопрос насчёт Ларисы, он недоумённо пробормотал, что ни в какую командировку лично он не посылал Быстрову. Но тут же добавил, что сегодня она отпросилась на три часа раньше с работы.

– И вы её отпустили? – упавшим голосом уточнил Быстров. Редактор дал утвердительный ответ, предположив, что Лариса, возможно, сама куда-то поехала. Она частенько так своевольничала.

В глубокой задумчивости Игорь сидел одетый у себя в комнате. Он не знал, что делать, где искать жену. Лариса обычно была щепетильна в подобных вопросах и никогда так не поступала. Если она отпросилась у редактора, чтобы пораньше прийти домой, то куда же она подевалась?

Значит, не домой ей надо было, а ещё куда-то. Какие дела у неё в такое позднее время? Нет, тут что-то не так.

А вдруг с ней что-то недоброе случилось!

В томительном ожидании он выкурил подряд сразу несколько сигарет и стал нервно вышагивать по комнате. Потом в изнеможении упал в кресло.

А между тем сумерки за окном стремительно сгущались, превращаясь из голубоватых в тёмно-синие, и вот уже незаметно, крадучись, как волк, подступила непроглядная ночь, высоко в небе мерцали одиночные звёзды. Ему совсем стало жутко. Напрасно он сам себя успокаивал, приказывал – не паниковать. Нервы его сжались в комок, сердце ещё больше заныло в тревоге. Он живо выскочил на лестничную площадку, обзвонил всех соседей, задавая им один и тот же вопрос, не видели ли они его жену? Может, она раньше него вернулась, а затем снова куда-то ушла.

Но соседи ровным счётом ничего не знали. По правде говоря, многие из них недолюбливали семью Быстровых за то, что у них была, как они считали, слишком безмятежная счастливая жизнь. Глядя на трясущиеся руки Игоря, его перепуганное бледное, как мел, лицо, некоторые из них в уголках рта прятали гаденькую улыбку.

Он вернулся опять к себе, шикнул сердито на орущих детей, не поделивших что-то между собой, сел у стола, протяжно вздохнул и в отчаянии обхватил голову руками.

Как ни отгонял он тягостные мысли, они, как черви, заползали в душу. Прямо перед ним висел портрет Ларисы. Это творение его рук. Жена особенно не любила ему позировать. А в обнажённом виде наотрез отказывалась это делать, хотя у неё была красивая, гибкая, без малейших изъянов, фигура, одна хрупкая талия чего стоила. Другие женщины с таким прекрасным телосложением, напротив, искали бы повод лишний раз пощеголять в чём мать родила перед мужьями. Но у Ларисы были свои представления на этот счёт. Она твёрдо считала, что, если любящая жена хочет удержать подле себя мужа, она должна как можно дольше оставаться для него тайной.