Чтобы она только не шумела на весь подъезд, огорошенный Игорь торопливо пообещал ей, что обязательно разберётся с сыном. Когда он вернулся в комнату и позвал Тимку, тот шумно засопел и посмотрел на него исподлобья. Он всё слышал.
– Ну и что мне, граждане дорогие, прикажете с вами делать! – устало произнёс отец семейства. Со строгим лицом он поставил нахмуренного сына перед собой и стал выговаривать ему:
– Когда мамы нет, ты ведь должен мне помогать? Верно? Ну Оксанка, та ещё маленькая, ещё плохо соображает, что творит. А ты-то ведь у меня большой. Ну зачем ты, скажи, пожалуйста, ударил этого пацана? Ну что у тебя руки чесались, что ли!
– Ты ничего, папа, не знаешь, так не говори! – буркнул Тимка, вырываясь из рук, – этот сопливый мальчишка стал меня дразнить, что моя мама убежала, что она будто… будто… – у него задрожал голос, сквозь слёзы он закончил:
– Что мама нас бросила. А мама у нас хорошая, она нас не бросала.
– О, господи! – Игорь схватился за голову! – Что за люди живут в этом доме! Радуются чужой беде! Придумывают всякие небылицы.
Он не раз замечал насмешливые взгляды, которыми соседи награждали его, когда он проходил мимо. Его буквально коробило от того, что старушки – божьи одуванчики, чинно сидящие на лавочках, безжалостно перемывают Ларисе косточки.
Почему-то некоторые зациклились на мерзкой мысли, что она сбежала от него.
Впрочем, наплевать ему на людские пересуды. Главное, чтобы у детей было всё в порядке.
Вечерами Игорь частенько, как фишки в казино, перебирал все версии, касающиеся исчезновения Ларисы. Как-то он включил телевизор. Там как раз шла любопытная передача о людях, которые ни с того ни с сего вдруг пропадали, а потом появлялись где-то в других местах. Память будто поленом вышибало у них из головы.
С волнением он подумал о том, а вдруг и с Ларисой приключилось подобное? Может, она именно из категории тех людей, которые склонны к этому загадочному заболеванию. Он решил сходить к психиатру и поговорить с ним.
Собственно, он и сам наверняка нуждался в помощи этого специалиста, хотя боялся себе в том признаться. После того, как исчезла Лариса, его стали допекать странные сны. Неделю назад, например, ему приснилось, будто он попал в какой-то шумный город, кругом мелькали незнакомые лица, он в отчаянии пробирался сквозь бурлящую толпу и никак не мог отыскать Ларису. Он пытался наводить справки у прохожих, но люди, словно сговорившись, отворачивались от него с загадочными лицами.
Лишь какой-то длиннобородый сгорбленный старец сочувственно поглядывал на него.
– Не ищи её здесь!
– А где? – он почувствовал, как цепенеет от ужаса.
– Да её уже давно похоронили, там и ищи. – Он сучковатой палкой показал на крутую, подёрнутую голубоватой дымкой сопку, где будто находилось кладбище. Игорь побрёл туда и у самого входа наткнулся на свежий ровный бугорок, заваленный венками. С фотографии ему улыбалось молодое радостное лицо Ларисы. Он вскрикнул и в ужасе проснулся. Первое, о чём подумал: слава Богу, что это всего лишь сон.
И вот, поборов смущение, Быстров отправился к психиатру. Тот внимательно выслушал его, пристально, из-под очков, глядя ему в глаза, неопределённо хмыкнул, заставил зачем-то вытянуть вперёд обе руки, затем постучал слегка по спине.
Потом, заметно важничая, обратился к пациенту по-старинному:
– Поскольку вы, сударь, художник, следовательно, натура у вас весьма эмоциональная. А потому ничего удивительного, на мой взгляд, нет в том, что вам мерещатся звонки и снятся загадочные сны.
