А когда они в изнеможении неподвижно лежали, она сказала:
– Никогда бы не подумала, что художники такие страстные, я представляла почему-то, что подобные люди холодные, как рыбы.
Наконец, она нехотя поднялась с постели со словами:
– Пожалуй, я принесу горячего кофе, хоть немного взбодримся.
Затем они сидели, обнажённые, потягивая кофе и лениво перекидываясь малозначительными фразами.
Глядя в сторону, она задумчиво произнесла:
– Не знаю, почему, но со мной творятся странные вещи. Если я с мужчиной, который мне безумно нравился, сближаюсь, то он мне становится менее интересен, и вся загадочность в нём куда-то улетучивается. Мне кажется, зря осуждают кого-то, когда говорят, что, мол, меняют партнёров, как перчатки. По —моему, новизна – это импульс к жизни, а если она ничем не обновляется, то просто-напросто теряет смысл. Тебе не приходило это в голову?
Её слова заставили его насторожиться. Уж не намекает ли эта самовлюблённая женщина, что с ним всё покончено. Он не знал, что ответить, а потому что-то неопределённо пробормотал.
Кстати, в юности Игорь был близок с одной женщиной, рассуждавшей примерно так же, как и Адель. Однако, когда он давал ей грубо понять, что он уже не нуждается в ней, подобная философия у неё сразу вылетала из головы, она бегала за ним, как преданная собачонка.
«Какие же женщины всё-таки странные существа! – размышлял он, – сначала приласкают, а потом начинают нести всякую ахинею, а чуть охладеешь к ним, цепляются, как кошки. Вот и Адель непонятно чего добивается.
Собственно, мне то что? У меня перед этой женщиной нет никаких обязательств, в мою программу не входит задача – жениться на ней».
Он откровенно зевнул, но тут раздался звонок. Он недоумённо пожал плечами: кому он мог понадобиться в ночное время. Взял мобильник и услышал тоненький и как будто виноватый голосок Лизы Кудрявцевой.
– Игорь Николаевич, извините, пожалуйста, за вторжение, но вы мне сказали, что будете всю ночь работать, поэтому я подумала, что ничего страшного нет, если я позвоню, – Лиза говорила торопливо и сбивчиво, – я вам не сказала сразу, но у меня утром, в 10 часов, занятия в школе. Подойдите, пожалуйста, к этому времени! – она помолчала, а потом радостно добавила: – У нас всё хорошо, так что не волнуйтесь. Дети вволю наигрались и давно спят, а я читаю книги, у вас хорошая библиотека.
Когда он положил трубку и стал торопливо собираться домой, Адель, небрежно натягивая на обнажённое тело халат, с презрительной гримасой на лице проговорила:
– Догадываюсь, кто тебе звонил! Эта странная деревенская особа!
Лиза Кудрявцева вот уже несколько лет проживала в тёткиной квартире на окраине города. Настасья Семёновна Трошкинёва приходилась девушке родной тётей по материнской линии.
Семь лет назад эта пожилая, но ещё довольно бодрая и крепкая женщина похоронила своего мужа, а поскольку детей своих у неё никогда не было, она всю бурную любовь и недорастраченную кипучую энергию обрушила на свою племянницу – кроткую, как ангел, Лизу.
Правда, любовь эта, о которой она твердила всем своим знакомым, была несколько странной: главным образом она изливалась в нравоучениях. Тётка полагала, что девушку, выросшую в деревенской среде, легче всего обмануть; по неопытности и вследствие излишней доверчивости она может натворить бог знает что.
А потому считала своим долгом вовремя наставлять племянницу на путь истинный. Бдительная тётушка следила буквально за каждым Лизиным шагом. Другая бы родственница не выдержала подобной назойливой опеки, но Лиза, благодаря своему терпеливому характеру, почти никогда не вступала в пререкания с Настасьей Семёновной.
