Любовь со взломом (пьесы) - страница 15

Олег. Мы отловили для цирка медведицу, так она у них теперь на компьютере печатает.

Ирина. Это ты о чем?

Олег. Может быть, её вместо тебя отправим?

Ирина(быстро и бесцеремонно). Нет, лучше ты женись на этой медведице и в свадебное кругосветное путешествие отправься в одной каюте.

Константин. Анна Николаевна, спасибо вам…

Косовец. За что?

Константин. Спасибо, что мать вспомнили. Я думал, о ней и слова не прозвучит. Забылись мы, эгоистами стали. Привыкли родителей эксплуатировать. Стыдно и горько. (Очень искренне.) Валя, помнишь, как она всю жизнь: худая, в одном и том же вечно халате. Руки – тонкие-тонкие… Как подумаешь, что она этими руками дрова колола… Помнишь, на ужин всегда каша и сказка про мышку, как она заготовила зернышки! А это, оказывается, про нашу маму. Ты пошла в техникум, я уехал поступать в Москву, потом Виктор родился… Хороши мы все оказались, она так и высохла у плиты. И вот сегодня Анна Николаевна первая вспомнила про маму. Спасибо, Анна Николаевна.

Все встают и молча выпивают.

Косовец. Благодарю, Костя. Я даже не ожидала от вас… Вы все для меня очень близкие… Больше нет никого…

Ирина. Но у вас есть ещё один дом – церковь.

Косовец. Церковь – не в бревнах, Ирочка, а в ребрах. Мне кажется, что когда есть дружная семья – любые несчастья не страшны. Всегда есть опора… Вот Валюша, ей сейчас нелегко, но зато какие золотые ребята у нее растут. Они все понимают. Коля мне позавчера шепчет: «Бабуля, мы сегодня сочинение писали: «Если бы у тебя был последний лепесток, что бы ты загадал?» Это третий «В» класс! Из 17 человек 16 написали: «Чтобы не бомбили Сирию!», и только наш Коля написал про то, как любит маму. Я много жила одна, поэтому цену таким вещам знаю. Ну вот, пожалуй, и все. Все хорошо, а то я поначалу испугалась. А теперь вижу, ошиблась – вы настоящая опора и надежда Александра Константиновича. (Пауза.) Хотела предложить: может, мы памятник поставим? Если все вместе, то недорого выйдет… Валя, ты как?

Валентина. Обязательно, Нюра. Вот уж на что денег не пожалеем, так это на памятник. Правда, ребята?

Общие восклицания в поддержку.

Олег. Правильно, Анна Николаевна. Сделаем!

Константин. Конечно, сделаем! Что это вы засомневались?

Косовец. Спасибо! Как я рада! Какие вы воспитанные и хорошие дети!

Он сейчас с нами, за столом, и гордится вами.

Степан. Придумываете вы, Анна Николаевна.

Косовец. Что придумываю, Степа?

Степан. Нас придумываете. Мы гнилее. Я-то – точно. Какая мы опора, когда с краю норовишь прожить, сам себе в тягость.

Ирина. О чем это ты?

Степан. Об Иване. Не могу я больше молчать, Ира…

Валентина. Об Иване? Что случилось, Степа?

Степан. А то, что подлец я законченный!

Ирина. Это мы на балконе говорили, чтобы… Говорили об Иване… Ему и тебе надо помочь… Вот и деньги кстати… Ты же слышала, большую часть тебе… Степа, ты об этом?

Степан. Нет.

Валентина. Степа, какая подлость? Ничего не пойму?

Степан. Обычная, трусливая… От страха многое происходит в жизни, Валя.

Мне никогда не хватало характера: в школе, на работе, в поступках и даже… дома. С ней… женой… Вот она сейчас сказала – фирму откроет. И – откроет! Потому что у нее характер медведицы, о которой ты смеялся, Олег. А я буду рядом. Потому что живу… рядом… Рядом с каким-то че-ло-веч-ком, который сильней меня, потому что – подлее! Этот человечек поступал, а я только гаденько извинялся. Всегда до икоты всего боялся. Чего? Не знаю… ребенком себя не помню. Не заметил, как сделался…