Косовец. Вот-вот, Костя прав! Степа, у него, наверное, другого выхода не было? Надо разобраться… И основательно…
Степан. Разберусь, ещё как разберусь…
Ирина. Это как же?
Степан. А очень просто! Получу деньги, спущу все, а Ивана освобожу.
Ирина. Ну и посадят тебя, идиота. Было двое без отца, теперь третий прибавится.
Степан. Заслужил – прибавится.
Константин. Не об этом она сейчас, Степан. Ивану теперь вряд ли поможешь.
Степан. Почему не поможешь? Заявлю в прокуратуру и потребую пересмотра дела.
Константин. Спустить и заявить плевое дело, Степа. Не в этом фишка. Ты просто не хочешь понять, как это не ко времени. Никому это почета не прибавит. Говорить-то не о драке будут, а об убийстве. У Анны Николаевны прихожане загудят, будут пальцем тыкать. Вдумайся: через четыре года брата решил спасать – каково! Хорошо, нас ты можешь послать к черту! Но Ирина?! Работник мэрии. Насколько я знаю, вы хотите переехать из аварийки в другую квартиру?
Ирина. Конечно, шеф помогает. Он ветхое жилье распределяет.
Константин. И сколько комнат получите?
Ирина. Как сколько? По крайней мере, три!
Константин. Ах, три! Губу-то раскатали. Ну, так вот, вы и одной не получите. У нас взвешенно и хорошо думают в префектурах, когда распределяют ветхое жилье. Перед тем, как в прокуратуру пойдешь, прикинь, Степан, чем рискуешь. Ирина на такой горке, что через день там все известно будет. Назло сделают – ни себе, ни людям. Недаром стукачи называют Россию несчастной родиной, неограниченных возможностей. Стоит ли, Степа, начинать дело, в котором так много вопросов. А вот то, что ты хочешь Вале помочь – это дело! Здесь все тебя поддержат. Так ведь, Анна Николаевна?
Косовец. Это все так неожиданно, что я растерялась… Не могу поверить. Степа, тебе решать… Ивана жалко…
Константин. Иван убил человека! Пусть случайно, но факт.
Степан. Это произошло из-за меня!
Ирина. Ты же не о такой помощи просил!
Степан. Кто тут сообразит, что нужно делать?
Константин. Был такой человек! Увидев, что дело так далеко зашло для одного, он переступил утилитарные моральные ценности и спас другого.
И здесь вам не арифметика, здесь высшая математика целесобразности. Горько, тяжело, завышен срок, но спасена честь фамилии, и главное, страдает только тот, кто действительно виновен. Вот логика практика-прокурора. Знаешь, что было написано на воротах Соловецкого лагеря: «Железной рукой загоним человечество к счастью». Так вот, отец железной рукой вытащил тебя из ямы, загнал в счастье, да ещё после смерти кучу денег оставил. Что тебе не живется, Степан? Сегодня ведь лучше, чем вчера.
Степан. Может быть, и лучше, но противнее.
Ирина. Степушка, а брат-то твой прав. Твоей вины здесь нет. Ивану просто не повезло. Вале – поможем.
Степан. Кто это поможет? Ты, что ли?
Ирина. Я, ты! Все мы, если надо! Помнишь, как в песне…
Степан. Понятно. Все понятно. Как в песне… Я все время думал, что я – негодяй, а сейчас смотрю – вот их у нас сколько. И все железной рукой хотят загнать друг друга в счастье. А ведь попали туда, где страшнее, чем было. Посмотрите на себя: никому ни до кого дела нет. У тебя карьера, у нее квартира, ходовая тропа… А что со мной происходит – наплевать… Лишь бы доллары были – остальное купим. (Косовец.) Ну, они-то ладно… А вы, Анна Николаевна, как же вы?
Косовец(резко). Степан, зачем ты ненужным анализом занялся? Ты решил что-то для себя?
