Любовь включает звук - страница 7

Я рассказывала про трех своих бабушек замечательных, про дедулю, про родителей и родню заграничную.

Я рассказывала про Сашку Громова, про своего Электрика и про то, что, кроме этих самых двоих мужчин, у меня других и не было больше. Совсем!

Я рассказывала даже, что у меня и с Василием бы ничего не было, если бы он не согласился ждать. Может, именно поэтому я с ним. Просто он понял меня и поступил по-человечески. Дал мне время привыкнуть к нему.

Я рассказывала Николаю про Нинку и про ее мечту жить в настоящем замке. Рассказывала про ее родителей, которые сами настояли на моем переезде к ним домой после гибели моей семьи. Рассказывала, что полтора прожитых года рядом с честными, искренними людьми помогли мне не сойти с ума от одиночества.

Я шла и рассказывала ему всё в тот момент, когда позвонила Нина:

– Ты где, непутевая?

– Привет, гуляю в городе, а что? – уточнила я.

– Что-что? Деньги давай, керосинка покупать надо! – озадачила меня подруга.

– Нин, я не поняла, это метафора? Объясни, что происходит! – попросила я в растерянности.

– Любовь происходит, Алина! Завтра улетаю в Москву, из Москвы – в Париж. Помнишь Антуана? Ну очкарик такой прыщавый! Ну ты с Васей в тот день познакомилась и вы вместе уехали, а я с этим очкариком была. Да что ж такое! Что у тебя с памятью? Ну я тебе рассказывала, что он и оказался самым главным конструктором этого оборудования! Ну я тебе не всё, правда, рассказывала… ты же у нас морально устойчивая. Когда меня мой Маляр радовал поездками в Европу, Антуан прилетал в любой город из Парижа. Время со мной провести. Ну вот созрел! Замуж зовет. Хочет послезавтра меня семье представить. Ты можешь подстраховать материально для Франции? Мало ли что? Алё! Ты там?

– Я там. Подстрахую. Ну ты, подруга, и конспиратор! А как же твои клятвы: «Алина, у меня от тебя секретов нет! Мы как сестры с тобой!» А сама раз – и замуж за очкарика. Так, я всё поняла! Приеду домой, поговорим. Только я поздно приеду, я… делегата сопровождаю, – честно призналась я и посмотрела на Николая, который закашлялся на слове «делегата».

– Какого делегата? – не поняла Нина.

– Якутского, я других не сопровождаю! – весело запутала я подругу, закончила разговор и посмотрела на Николая.

– Мне с тобой хорошо, – прошептал Николай.

– Я помню! У меня осталось четыре дня. И мне грустно думать, что ты просто уедешь и всё!

– Хочешь, чтобы я уехал сложно?

– Я хочу, чтобы ты остался. Навсегда. Другом.

– Другом я останусь в твоих воспоминаниях. Навсегда. Но у тебя есть четыре дня. Целая жизнь.

– Хочешь, я покажу тебе мою целую жизнь? Мы можем пойти ко мне домой, не туда, где я живу, а домой? – неожиданно для самой себя спросила я Николая.

– Хочу. Мне вызвать водителя?

– Да нет, конечно. Это близко. Мы дойдем пешком. Я жила в этой квартире до шестнадцати лет. И всё сохранила, как раньше, когда все были живы…

Мы шли по набережной канала мимо мостов с разноцветными подсветками, а я всё рассказывала и рассказывала про своих близких, про шутки, про застолья и про любовь:

– Родители любили друг друга так сильно, что рядом с ними успокаивались даже чужие плачущие дети. Представляешь?

Николай кивнул и улыбнулся с простодушием маленького ребенка:

– Мои такие же. Им важно не просто быть рядом, а касаться друг друга. У них свой язык прикосновений. В детстве я не обращал внимания. Когда повзрослел, начал завидовать. Мама с папой прикасаются друг к другу и едва заметно поглаживают. Настолько легко и быстро, что можно не увидеть. Для меня это пока недосягаемая величина понимания партнера на тактильном каком-то уровне…