Читать онлайн Валентина Алексеева, Владимир Алексеев - Любовь внарезку

Где тот, который дан от Бога?

Один-единственный, навек…

Глупость, глупость, чушь собачья! Прошлый век. Замшелый тезис. Сейчас проще: трахнуться, как высморкаться. И – в разные стороны. Разбежались – и никаких эмоций. Никаких воспоминаний. Цинично, но верно. Сбой в небесной механике. Может, когда-то браки и заключались на небесах. Теперь – в преисподней.

И все же: где ты, где? Один-единственный, навек…

Такого нет. В наш век – не сыщешь. Но очень хочется найти…

Машины неслись как угорелые. Все мимо, мимо. Ни одна не тормознула, не замедлила даже ход. Словно не замечала его отчаянно вытянутой руки. «Сволочи, – ругнулся про себя окоченевший Дидков. – Хоть бы из жалости. Из любопытства, в конце концов: сколько этот тип заплатит. Деньги им перед Новым годом не нужны, что ли?»

Значит, свои дела нужнее: предпраздничная суета, покупки, подарки. Закончить дела сейчас, оставить все проблемы в старом году, чтобы не тащить в новый.

Все объяснимо, все понятно. Но и его, Дидкова, понять нужно. Прямой эфир ждать не станет. А до Останкино – ого-го сколько. Плюс предновогодние пробки.

«Погиб», – мрачно подумал служитель эфира, опуская затекшую руку.

И вдруг, пронзительно взвизгнув тормозами, перед ним осадил ярко-оранжевый «Жигуль». Дидков обрадованно распахнул дверку и остолбенел: ну и водитель! За баранкой сидел… ну если не ребенок, то уж явно несовершеннолетний юнец. Птенец, едва ставший на крыло, желторотый слёток.

– Права-то у тебя есть? – недоверчиво поинтересовался Дидков, стоя перед распахну – той дверцей. – Не угробишь?

– Садись – узнаешь. Куда едем?

– В Останкино, – после минутного колебания он все же втиснулся в теплый салон «Жигулей». – Сколько с меня?

– До Останкино – пять баксов, – не дрогнув, потребовал желторотик. – Деньги вперед! – И отъехал от парапета.

– Пять баксов?! – ужаснулся пассажир. – Охренел, что ли? За такие бабки я пешком дотопаю.

– Ну и шагай! – Водитель ударил по тормозам и снова подъехал к парапету.

– Э-э-э-эй! – запротестовал пассажир, выкладывая деньги на торпеду. – Вот. За безопасность полета.

«Жигуль» рванул с места.

– Дорога-то скользкая, – осторожно напомнил Дидков.

– Не боись. Я за рулем с пеленок! «Пеленки-то просохли?» – хотел съязвить Дидков, но решил не раздражать водителя: и так слишком ершистый. «Угробит, как пить дать, желторотик несчастный, – обреченно решил Дидков, глядя, как проносятся мимо фонарные столбы. – Этот молодой да ранний купил себе права и теперь бомбит на дорогах».

«Жигуль» лихо вывернул на трассу.

– За скорость доплатишь? – поинтересовался молодой бомбист и впервые улыбнулся пассажиру.

– Что?! Я же сказал: за безопасность. И уже заплатил.

– Как скажешь! – легко согласился молодой да ранний и сбросил газ.

– Ладно, ладно, – отступил мужчина, выкладывая на торпеду еще один доллар. – Меня уже босс обыскался: вон как пейджер надрывается, докрасна раскалился. Веди быстро, но без фанатизма, о'кей?

Оранжевая коробочка искусно лавировала в плотном потоке центральной трассы, легко объезжая неуклюжие автобусы, наглые «Газели», представительные иномарки.

Отстукав на пейджере ответное сообщение, Дидков стал искоса разглядывать водителя.

Кожаная куртка, потертые джинсы – все как у заправских шоферов. А стрижка «ежиком» – как у чумазого панка. Впрочем, светлые волосы не выглядят грязными. И руки чистые и нежные для такой профессии. Румянец на щеках совсем как у девушки. От мороза, наверное.

А может, это не парень, а девка? По голосу не разберешь, в таком возрасте голос у них ломается. Но улыбка – почти очаровательна, с явно девичьим кокетством. Правда, кокетство было не с ним, а с долларом: «Доплатите?»

Наклеенные на переднюю панель картинки из «Ну, погоди!» ни о чем не говорят. Этот мультик обожают и девицы, и парни, и дети, и старики.

Но, судя по хватке, за рулем все же парень. Манера вождения чисто мужская. Хоть и юнец, но уже профессионал. Права, кажется, не купленные, сам сдавал. И торгуется, как закоренелый бомбила, девка так бы не смогла. Целых шесть долларов с него вытянул! Его приятель за такие бабки всю резину на своей «пятерке» сменил. Обул четыре колеса, еще на запаску хватило. «Зеленые» только-только появляются в столичном обращении. Не совсем легально, кстати сказать. Спрос на них прямо бешеный.

Как-то ведь догадался этот стервец, что у пассажира есть валюта. Вот прохвост! Физиономист-психолог. Впрочем, водители моментально осваивают эти профессии. Этот небось с молоком матери всосал. Интересно, кто его родители? Может, он детдомовский, как и сам Дидков? Они быстро взрослеют, по себе знает… И все же, парень или девка?

– Как тебя зовут? – не удержал любопытства мужчина.

– Зачем это вам? Считаете, что за свои бабки должны получить всю информацию?

– Информация – моя профессия.

– Журналист, что ли? Ладно: меня зовут Ники.

– А полностью? Николай? Николь? Никита или Никита? Или… – Он тихо хмыкнул. – Ника, которая Самофракийская, то бишь богиня победы?

– Подходит.

– Что именно?

– Все! Особенно насчет победы…

– А как насчет богини?

Иронию в его голосе заглушил взорвавшийся с новой силой пейджер.

«От-твою… Не дадут спокойно побеседовать, то бишь проинтервьюировать», – выругался про себя пассажир. Разобравшись с пейджером, продолжал:

– А сколько годков нам настукало?

– «Нам»? – ухмыльнулся водитель. – Вам, небось, далеко за тридцать, а мне – восемнадцать.

– Ого! Я думал, и шестнадцати не натикало! Хорошо выглядишь, брат! А насчет моих «далеко» – обижаешь, брат, обижаешь! Мне всего… Стой, не туда! Надо было направо свернуть.

Оранжевый «Жигуль» сделал финт задним ходом и вмиг долетел до пропущенного поворота.

– Хорошо водишь, шеф! Не совсем по правилам, но блестяще! Кстати, откуда у тебя этот кормилец? «Мустанг» твой оранжевый? От предков?

– Угу. Они конный завод держат. «Ершист! Но не глуп! Очень даже!».

Дидков снова оценивающе глянул на водителя.

– Тормози, приехали. Вот моя визитка – на всякий случай. А если подождешь, продолжим интервью – с тобой интересно беседовать. Заплачу нормально, в «зеленых».

Пассажир поспешил к входной двери, над которой красовался мигающий разноцветными лампочками плакат: «С Новым 1993 годом!»

«Подождешь – как же, держи карман шире! Я за это время ого сколько нахалтурю. Вон у обочины толпа голосующих. В канун Нового года ставки удесятеряются».

Взметнув снежную пыль, оранжевый «Мустанг» рванул вперед, к новым победам, к новым «зелененьким».

Вдруг взгляд Ники упал на валяющуюся на торпеде визитку. «Дидков Юрий Иванович…», адрес, телефон, прочий информационный хлам.

Но тут глаз выхватил главное, такое необходимое: «Найти человека». Приписано от руки: «Литературная редакция».

«Дидков ищет пропавших, исчезнувших! Кто бы мог подумать! Это резко меняет дело. С этого надо было начинать, уважаемый Юрий Иванович».

В следующую секунду, взвыв на задней передаче, железный конь прыгнул назад, к подмигивающему разноцветными огнями приветствию: «С Новым 1993 годом!»

«Йес! Мы еще повоюем! Поищем и найдем! А вас, дорогой Юрий Иванович Дидков, я конечно же подожду! Буду ждать хоть полчаса, хоть час, хоть… Нет, больше не могу, впереди еще много дел».

Выйдя из студии и увидев знакомый «Мустанг», ожидавший его у входа, Дидков был приятно удивлен.

– Честно говоря, не думал… Впрочем, я рад. Запрягай, поехали! Поболтаем, – предложил и полез за портмоне. – Я помню: деньги вперед.

– Нет-нет, – остановил водитель, – оставьте себе.

– С чего вдруг?

– Не вдруг. Считайте это моим новогодним подарком.

И после небольшой паузы:

– Вы в самом деле участвуете в передаче «Найти человека»?

– В самом: пишу сценарии для некоторых передач, редактирую, – ответил Дидков, пряча назад деньги: кто станет возражать против новогоднего подарка? – «Найти человека» – старое название, сейчас уже другое.

– Дело не в названии, а в сути, верно?

– Верно, – согласился Дидков. – А ты ищешь кого-то?

– Ищу. Уже давно. Поможете?

– Звони, – разрешил Дидков, выходя из машины. – На праздники я уезжаю, а вернусь – помогу.

– Спасибо! Огромное спасибо! «Мустанг» рванул с места, послав вслед уходящему Дидкову густой столб снежной пыли.

Хороший человек Дидков. Особенно если не надует. Ну что ему стоит помочь? Просто поставить Ники перед телекамерой. А дальше – дело техники. Техника сейчас мощная: найдут! Не могут не найти…

Вдоль дороги – длинная шеренга голосующих. Но оранжевый «Мустанг» без остановки мчит к намеченной цели. Опаздывает. Надо успеть схватить зачет по страноведению. Страноведка до бесконечности ждать не станет.

Женщина – уникальная. Не просто странная, а, мягко говоря, ненормальная. Ну, нормально ли устраивать серьезный зачет за день до Нового года? Мучить и себя, и студентов. Вместо того чтобы наряжать елку, стоять у плиты, привечать гостей и мужа. Женщина, называется!

В ранних зимних сумерках массивное здание их ВУЗа глянуло множеством темных окон. Лишь в одном тускло мерцала слабая лампочка. Значит, страноведка еще не ушла. Прорвемся! На заднем сиденье лежит удачно забытый кем-то из пассажиров торт. Такой дефицит смягчит любое сердце, даже неженское.

В пустом вузовском вестибюле – один скучающий охранник.

– Где принимают зачет?

– В двести пятой, – зевая, сообщил охранник. – Совсем охренели, ночь скоро.

У приоткрытой двери двести пятой аудитории стоит Галка. Подслушивает. Увидев Ники, обрадованно затараторила:

– Представляешь, уже сорок минут Глеба потрошит, сволочь! Не факт, что скоро отпустит. Без автографа в зачетке, скорее всего.

Заметив в руках Ники коробку с тортом, вздохнула:

– Не поможет! Уже два таких отвергла. Ненормальная!

Ну, раз пряником не взять, придется грубой силой.

– Галь, видишь этот плакат: «Экономьте электричество, выключайте свет!»? Просекла грубое нарушение приказа? Сколько ж можно зря электроэнергию жечь? Сгоняй к охраннику: у тебя ведь с ним… отношения приятельские? Пусть действует согласно приказу, исправляет нарушение. Передай ему этот переходящий торт.

– Клёво! – восхитилась Галка и, схватив торт, побежала вниз.

Через пять минут свет в аудитории неожиданно погас. А еще через несколько минут незачетники сопровождали подслеповатую преподавательницу к раздевалке, по пути взывая ко всему человеческому в ней:

– Ну Клавдия Ивановна, миленькая, ну как же так?

– Я почти все ответил. Я же не виноват, что свет выключился, – канючит Глеб, обдавая преподавателя недвусмысленным чесночным ароматом.

Клавдия Ивановна слегка покачала головой:

– Придется вам прийти еще раз, Глеб.

– А нам? – скромно поинтересовались остальные.

– Вам – тем более.

Страноведка споткнулась на темной лестнице. Бумаги веером разлетелись по ступенькам: ведомости, экзаменационные билеты, зачетки, которые она несла, прижав к груди. Все трое бросились их собирать. Отдав бумаги и поддерживая преподавателя под руки, продолжают спуск:

– Осторожно, тут еще один марш.

– Вы еле на ногах держитесь, нельзя же так перерабатывать.

Страноведка улыбнулась:

– Не подхалимничайте! Приходите уже в Новом году.

Деканат называет это принципиальностью, студенты – идиотизмом. Можно подумать, что ей платят за переработку.

– Откладывать на целый год?

– Мы же не виноваты, что свет погас! – заголосили все трое. – Готовились, ждали!

– Переносить старое на новый – дурная примета. Мы всю новогоднюю ночь будем вам сниться! – выдала Ники.