«Сказано точно, именно рожу, – думает Коля. – Из лица выйдет рожа».
– Дурак ты, Колька, – вышептал Стас презрительно. – Дурачок! Кто ты перед этими обормотами? – Он помолчал. – Как ты сможешь один? У меня давно на Сашку зуб, самое время нам пересечься.
– Зачем ты мне это говоришь? Да он тебя одной левой, – предостерег Коля.
– А если вдвоем? Или сомневаешься?
– Куда я гожусь, – выдавил Коля.
– Как знаешь, – сказал Стас. – Я пошутил. Сегодня домой вместе пойдем. А в училище они не посмеют.
– Откуда ты знаешь?
– Я давно знаю, чем вы промышляете в вечерней школе…
– А вы, голубчики, что же это?.. – голос Вересова застает Колю врасплох. – Звонарев… – Коля поднялся. – Ответь нам, Коля, отчего ты сегодня никак не сосредоточишься на занятиях, сел с Родионовым, что-то затеваете? А, Николай?
– Ничего мы не затеваем, – сказал Родионов.
– Они затевают, – проскрипел Котов. – Вы правы, Юрий Андреевич. Они затевают избегнуть кары.
– Придется мне с этой заразой потолковать, – услышал Коля злой шепот Стаса.
– Вы им не верьте, Юрий Андреевич, – продолжал Котов с обычными своими ужимками и смешком.
– Заткнись, гад, – взорвался Родионов, лениво и угрожающе потянулся к Котову, но не достал – до того еще два стола. – Кольку не трожь, а то я тебя поглажу, скотина, по головке.
– А мы на таких помахивали, – огрызнулся Котов и улыбки не стало на его осунувшемся лице. – Подумаешь, испугал. И как это тебе, Колян, удается заводить бешеных дружков?
– А ну-ка уймитесь, – потребовал Юрий Андреевич. – Капустин, что происходит? Может быть, ты объяснишь?
– Нечего мне сказать. – Сашка привстал, пожав плечами. – Зря лаются.
– А ты в сторонке?
– А я в сторонке.
– Ну что ж, – сказал Юрий Андреевич, – поживем, увидим.
Он продолжал урок. Закончил объяснение в полной тишине, начал спрашивать по новому материалу. Ему отвечали, он сердился, если отвечали вяло и невпопад, подбадривал.
Коля успокоился, он был увлечен тем, что происходит в классе, слушал внимательно, и ему, оказывается, многое было понятно, даже несмотря на то, что добрую половину урока он пропустил мимо ушей.
Юрий Андреевич Колю больше не задевал и не смотрел в его сторону.
Постепенно Колей стала овладевала сонливость, он с трудом держал глаза открытыми, его укачивали негромкие монотонные голоса отвечающих, и лишь вопросы Юрия Андреевича, на которые он про себя пробовал отвечать, не давали уснуть окончательно.
Но рука Родионова затеребила плечо, голос Родионова защекотал в самое ухо:
– Тебе, Колян, письмо. Вот. Сомневаешься?
Сбоку в поле зрения Коли появился листок в клетку. На листке корявые батины каракули. Коля прочел: «Коля, если ты не очень боишься и хочешь со мной пересечься в тишке и решить наш раздор полюбовно, приходи курить на чердак на большой перемене. Твой бывший товарищ Батя». Дальше рукой Котова было приписано: «Явка в полном одиночестве, иначе война со всеми бедствиями и кровью. Сявка под названием Стас Родионов персона нежелательная. Он поимеет свое в свое время. Кот».
– Боишься? – спросил Стас, Коля кивнул коротко и поспешно. – У меня дело, я позже приду, понял? Понесу шмакодявок, будь здоров. У меня на них давно руки чешутся…
– Нет, – выдохнул Коля, – лучше я сам.
Родионов заерзал на своем стуле, заматерился вполголоса, стул заскрипел под ним.
Прозвенел звонок на большой перерыв.
– Следующий час посвятим повторению материала прошлого года, – сказал Юрий Андреевич. – А теперь все свободны. На перерыв.
