На следующей остановке незадачливую мамашу с ребенком переправили в соседний простой вагон, который был так забит пассажирами, что пройти было просто невозможно. Валентина Ивановна кое-как пристроилась полустоя-полусидя у самого выхода. Тут из глубины вагона передали, что там найдется местечко для вновь прибывшего ребенка, то есть Игорька. Там на отдельной полке уже пристроили несколько малышей. Игорька по рукам “по цепочке” переправили к месту и уложили спать. В то тяжелое военное время помощь совсем незнакомым людям, особенно детям, было делом обычным, само собой разумеющимся. Беды другого – касались каждого.
Люди тогда были другие.
* * *
В Москву поезд прибыл утром. Игорек во все глаза смотрел по сторонам на огромный город. Его в нем все поражало: трамваи все были красные, тогда как в Ярославле они все были зеленые; а когда ехали на трамвае, Игорек, помня, как ребятишки, подбирая разные камушки, некоторые с маленькими блестящими точечками, видимо, гранит, называли драгоценными, заорал во все горло:
– Мама, мама смотри! Дом из драгоценного камня! – Чем рассмешил всех в трамвае. На улице было очень много разных машин, сколько Игорек никогда не видел (в Ленинграде он был слишком мал, чтобы помнить).
А когда ехали в метро, он устроил концерт. Спускаясь на эскалаторе, Игорек обратил внимание на большие, какие были тогда, зубцы, под которые уходили складывающиеся ступеньки эскалатора, и подумал, что они очень опасны – если нога туда попадет, то ее отрежет. Да еще Валентина Ивановна перед выходом из метро, видимо не подумав, решила предупредить его об опасности, грозящей от страшных зубцов. Вот тут-то Игорек наотрез отказался идти на эскалатор. С обремененными котомками руками мать никак не могла справиться с сыном, который упирался и громко орал. Какой-то мужчина, поняв в чем дело, взял Игорька на руки и взошел с ним на ступени, но держал его так недолго, опустив на ступеньки еще до половины пути. Успокоившийся было Игорек, посчитал себя коварно одураченным, чего он больше всего не любил, и завопил с новой силой, да так, что все на эскалаторе повернулись, вытянув шеи, в его сторону: “что там такое страшное случилось?”.
* * *
В Москве у Валентины Ивановны проживал ее дядя Григорий Лаврентьевич, младший брат деда Ивана, который когда-то давно обещал взять племянницу к себе в Москву учиться, как только она закончит школу. Но по каким-то причинам так не случилось – видимо, что-то там не сложилось. Адрес этого дяди Валентина Ивановна помнила. И она решила навестить дядюшку, раз уж довелось быть в Москве. Игорек помнил, как они позвонили в дверь квартиры, которую нашли не сразу. Открыла незнакомая, немолодая уже женщина, а, узнав, кого им нужно, молча закрыла перед ними дверь. Валентина Ивановна растерялась, но все же, поразмыслив, решила узнать: “В чем же дело? Может, ошиблась адресом?”. После нескольких настойчивых звонков вышла та же женщина и почему-то шепотом, оглядываясь зачем-то назад, сказала:
– Уходите! Уходите от греха! Нет их больше здесь – увезли. – Валентина Ивановна ничего не поняла, но больше звонить не стала. Они с Игорьком ушли. И только спустя много лет она узнала, кто и куда “увезли” ее дядюшку.
Перед войной Григорий Лаврентьевич работал Главным бухгалтером большого московского завода. Началась война, и в столице была неразбериха: через город шли беженцы, гнали колхозные стада коров и др. Находились такие, кто пользовался беспорядком, чтобы поживиться.
