Игорьку оставалось два месяца до третьего дня его рождения, когда вся его жизнь, его судьба, как жизни и судьбы многих миллионов людей, перевернулась. И больнее всех злая судьба ударила по детям войны, которым пришлось пережить все тяжести военного времени в пятилетнем возрасте, самом важном для человека, когда происходит формирование, становление личности. Подобно тому, как ребенок, вскормленный животными, как известно, уже не становится человеком, так и ребенок из “детей войны” уже не сможет никогда “жить на радость”, но живет всю жизнь с глубоко спрятанным в подсознании главным смыслом: “Выжить! Только бы выжить!”. Для взрослого человека, какие бы трудности, лишения и беды он ни пережил, война все-таки должна кончиться. Война – это плохо, очень плохо, но это временно. Кончится война и будет та жизнь, которая была до того, и будет все хорошо. Он это знает. Маленький ребенок этого не знает – он этого “хорошо” еще не успел увидеть. То первое, все то, что видит ребенок вокруг себя – это то, что должно быть. Так есть, так и должно быть, и так будет всегда. И “печать войны”, как должное, остается на всю оставшуюся жизнь. Дети войны – душевные инвалиды войны.
* * *
Когда стало известно, что детский дом, в котором работала Валентина Ивановна, эвакуируется, тетя Шура с дедом постоянно уговаривали мать Игорька не брать ребенка с собой, а оставить в Ленинграде: “куда ты потащишься с ребенком одна в такую даль; война не продлится долго; а с нами в Ленинграде ребенку будет лучше”. Кроме того, был еще один довод с их стороны. Дело в том, что Игорек за два дня до отъезда, забравшись на стул, открыл дверцу буфета (или серванта), а там лежали вареные яйца. А Игорек их очень любил и, конечно, съел сразу то ли три, то ли пять штук, отчего назавтра покрылся сыпью, как от краснухи или ветрянки. И ему из-за этого могли запретить выезд с детьми, из-за опасения заразить всех остальных. Но никакие доводы на Валентину Ивановну не подействовали, она, наспех собравшись, двинулась в далекий и, как оказалось потом, долгий и тяжелый путь.
Валентина Ивановна, забрав Игорька и необходимые вещи, должна была сначала добраться до Стрельны в детский дом, откуда детей уже автобусами доставили бы на вокзал. Война – с транспортом проблемы. Все, все, в том числе и городской транспорт, все работало “на фронт”. Какую-то часть пути, до окраин города кое-как удалось добраться. И когда Валентина Ивановна поняла, что дальше транспорта не будет, то пошла пешком с вещами и с Игорьком на себе. Да еще надо было торопиться, так как можно было опоздать, а сил уже оставалось мало. На счастье, вдруг рядом остановилась легковая машина с офицерами. Расспросили: “кто она и куда?” Поспорили коротко между собой и, вопреки всем уставам, на свой страх и риск посадили мать с ребенком и довезли до места.
Если спросим себя: “А возможен ли такой случай сегодня?” Пожалуй, нет! Не подвезли бы “важные офицеры” какую-то чужую бабу с ее ребенком (например, если бы проходили учения) – не положено. Да попросту и не заметили бы. А тогда?
Люди тогда были другие. Да, другие.
* * *
Этот день Игорек помнит хорошо. Суматоха, суматоха, взрослые бегают, кричат. Растерянные дети стоят, молча смотрят, притихшие. Идет погрузка в автобусы – дети, белье, одежда, продукты.
При осмотре Игорька у доктора Валентина Ивановна долго разговаривала с ним, видимо по поводу сыпи на лице и по всему телу, объясняя причину покраснения съеденными сверх меры накануне яйцами, что вызвало простой диатез. Доктор не имел права разрешить отправку Игорька (а вдруг это заразно?). Он серьезно рисковал (анализов-то не было, не был установлен и диагноз), но поверил Валентине Ивановне и дал добро. Этим он, возможно, спас две жизни. Тогда люди с большим доверием, вниманием и добротой относились друг к другу. Возможно, именно поэтому они вынесли ужасы войны и победили.
