Люди тогда были другие - страница 39

Но самым интересным была игра с танками. В дорожном тупике на станции, в низинке, стояли пять подбитых в войну танков. Ребята, играя, все там облазали. Все казенные части с пушек и пулеметов давно были сняты, но в одном месте, куда было не пролезть (не хватало сил разобрать завал), мог оказаться нетронутый пулемет. Ребята давно собирались добраться до того места, но боялись: “А вдруг там остался убитый танкист”.

И, наконец, однажды собрались, прихватив с собой ломик и Пашку. Пашка – это сын одной воспитательницы, который с рождения был недоразвитым. Он был большой, лет пятнадцати от роду, и, как всегда в таких случаях, очень сильный, но очень пугливый. Стоило только на него прикрикнуть, и он с плачем убегал к маме. Одному ему было скучно (он не все понимал из того, что говорили взрослые), и он постоянно увязывался за компанией ребят. Иногда Пашка компании вовсе не мешал, но иногда его прогоняли. Когда ходили играть к танкам, Пашку брали с собой – он спокойно мог открыть подржавевший люк, что сделать им и вчетвером было не под силу. Спустившись через люк в танк, ребята стали обсуждать: “С чего начать”. В этот момент Пашка, оставшийся наверху, то ли нечаянно, то ли играя, взял да и захлопнул люк. Заметив это, ребята стали звать Пашку, но он не понимал, чего от него хотят. И когда, выйдя из себя, кто-то закричал на него, Пашка заплакал и убежал к маме. Час или два компания искала способ выбраться. Люк, как ни старались, не поддавался, надежда на то, что вдруг вернется Пашка, через час рухнула. Отверстие наружу было одно: круглая дыра от выбитого пулемета, но пролезала в него только голова, а плечи нет. После раздумья Игорек попробовал просунуть голову одновременно с одной рукой. Хоть с трудом, но это получилось, а дальше оказалось еще проще – он оказался на воле. Второй – за ним. А третий оказался слишком толстым. Передняя-то часть туловища прошла спокойно, а вот задняя застряла – задница была толстой, как у девчонки. Четвертому путь на свободу был перекрыт. Как ни пытались все вместе – ни вперед, ни даже теперь и назад толстяк не проходил, а только орал и, наконец, разревелся, то ли от боли, когда тащили его втроем, то ли от досады, то ли из страха остаться так навсегда. Пришлось двоим бежать в детдом за помощью. А остальные двое были освобождены, наконец, только к ужину.

Игра детей с боевым оружием не могла окончиться добром. Однажды Игорек, идя по улице к дому, встретил знакомых местных ребят, живущих рядом, и увязался было за ними, но повстречавшаяся по пути Валентина Ивановна, завернула его назад. Вот это и спасло ему жизнь. Игорек находился у детдомовской столовой, когда землю встряхнул оглушительный удар, заложивший уши. У одного из зданий у леса со звоном вылетели оконные стекла. Взрослые пошли в лес за детским домом, где произошел взрыв, детей туда не пустили. Позже Игорек узнал, хотя об этом взрослые говорили только тайком, что те ребята все погибли. На месте взрыва была страшная картина: от ребят ничего не осталось, даже хоронить было нечего – только остатки одежды и внутренностей висели на ветках деревьев.

После этого случая детям запрещалось одним ходить в лес, и все дети сотрудников проводили все свое время на территории детского дома до самой осени. В памяти Игорька об этом времени осталось не так много.

В детский дом привезли диковинку для того времени – подростковые двухколесные велосипеды, которых на всех, конечно, не хватало. И когда детдомовские дети были заняты другим делом, дети сотрудников могли кататься сколько угодно. Один раз Игорек чуть было не поломал себе руки-ноги. В основном на велосипедах катались на бетонной площадке с глубокой ремонтной ямой, служившей, видимо, ранее для ремонта автомашин за домом у леса. Игорек, лихо крутя педалями, выписывая круги по площадке, засмотрелся на голеньких девочек из детдомовской группы, принимающей в это время на полянке рядом с площадкой солнечные ванны, и со всего хода влетел в яму вниз головой. На его счастье, все кости остались целы, но хромать ему пришлось еще долгое время.