Аника поморщилась и решила промолчать. Знала она таких важных особ. На дворе почти конец света, а такие как эта лиса всегда при параде: дорогущая укладка, свежий маникюр и чарующий макияж.
– Как ты это сделала? Расскажи. Между нами, девочками. – хитрый прищур и намёка не дал на доброжелательность. – Весь мир готов на страшные вещи, чтобы Светоч коснулась их жалких жизней. Ты бы знала, сколько инфоцыган и мошенников мы засадили. Таблетки, уколы, обряды! А тут ты…
– Я ничего не делала! Эта хрень сама…
«Рыжуха», как её обозвала Аника, подошла вплотную и отвесила звонкого шлепка необразованной хабалке.
– Не смей так высказываться! Благодаря ей мы ещё живы!
К ним зашёл помощник Луис, невзначай став свидетелем по-женски пикантной сцены.
– Мадам Яшина, они готовы. Сказали привести… Как её зовут? Она уже выбрала себе новое имя?
– Новое имя? – встрепенулась избранная. – А старое чем не угодило?
– Господи… Так, вставай и топай за мной. Краткий экскурс. Так как ты теперь якобы люмо, то я хочу обозначить твоё положение.
Торопясь, они шли по длинному коридору с чистейшим ковром и ровненькими бра. Аника никогда не была в таких роскошных местах. Вот бы подольше рассмотреть, как богатые люди живут.
– Меня зовут Арабелла Яшина. Я представитель люмо-сообщества и работаю со СМИ и связями с общественностью. Четверых ты знаешь.
– Не очень.
– Позорище… – сквозь зубы процедила мадам Яшина, – Калеб старший. Неформальный фаворит группы, не любит раздражительных личностей.
– Как же вы тогда вместе работаете? – не удержалась Аника.
Спина перед ней дёрнулась, но продолжила движение.
– Второй за ним появился японец. Называет себя Ао и работает на свою страну. Аккуратнее с ним. Настоящий псих и садист. Третий Кагай, он из штатов.
– А, тот, что титьками засветил. Я видео смотрела.
– Наш кекс-символ. Постарайся с ним не говорить, ещё подцепит чего… И младший, Иса. А ещё…
Они пришли. И спешка сразу завершилась: двойные двери открылись, пропуская избранную вперёд.
В более просторной переговорной сидели пятеро. Круглый стол и приоткрытые форточки, в которые врезался табачный дым – человек, что сидел ко всем спиной во главе стола, с характером затягивался и дёргал ногой.
Яшина чувствовала вину за то, что привела сюда явную ошибку. Даже неловко закуталась в пиджак. Она знала, что главный среди осветлённых сейчас был взбешён. Все присутствующие до последнего верили, что происходящее – дурной сон или массовая галлюцинация.
Но они видели облик люмо и сомнений не осталось: у незнакомки вместо крови растекается свет. А то, с каким недовольством она осматривает самых важных людей на всей планете, говорит о её полной необразованности и неготовности примкнуть к чему-то столь святому.
Атмосфера тяжела: все молчали и стискивали челюсти, зыркали как шакалы на погрызенную тушу, что посмела встать рядом с их стаей. Никаких приветствий или хотя бы скупых рукопожатий – на Анику посыпался немой оскал вперемешку с отвращением.
– Да уж… – не выдержала она, устало потирая свой лоб: на него наставили мишени, но не могли спустить курок, – я знала, что вы слишком напыщенны и самодовольны, но, чтобы так…
Арабелла, что смирно стояла у стены, хотела возразить. Но герр Циглер одним жестом поднятой ладони приказал не перебивать.
– Когда говоришь с нами в таком тоне, – медленно повернулся Зейн, – будь добра представиться новым именем.
