Лютовой - страница 9

***

Нискинин стоял в саду у пруда и задумчиво смотрел на воду. Он вспоминал, как в этом пруду барахтались и учились плавать его сыновья. Тогда на старшего сына, Лютовоя, уже надели порты, ему исполнилось семь лет и его перевели с женской половины ‒ на мужскую. Младшего сына Светловида, он посадил на лошадь, когда ему исполнилось три года, и назначил наставником брата второй жены Велизары, Ерлана.

Князь услышал шаги и обернулся. Перед ним стояла Радослава. Она была старшей женой, но до сих пор была стройной и любимой, князь часто навещал её в ложнице. На ней была длинная белая рубаха, босые ноги, распущенные чёрные волосы спускались локонами по спине, безумный взгляд красивых синих глаз блуждал по саду, как будто кого-то искал, веки были опухшие от слёз. Супруг подошёл к ней, посмотрел в её заплаканное лицо и только сейчас заметил мелкие морщинки, протянувшиеся от уголков глаз к вискам. Она многое испытала в жизни, ей не раз приходилось терять близких людей, но такого горя она ещё никогда не испытывала. Потеря сына оказалась самой тяжёлой потерей, и князь боялся за её здоровье, переживёт ли она такую боль. Он помнил, как велика была её радость, когда родился Светловой, как она ни днём, ни ночью не расставалась с ним, не потому что не доверяла нянькам, а ещё не осознавая того сама, как будто предчувствовала потерю и хотела быть с ним рядом сколько возможно. Князь обнял жену.

– Как ты, матушка? Почему босая вышла?

Радослава уронила голову на плечо мужа, обняв его за шею и зарыдала. Он, молча, ласково погладил её по густым волосам. А, что тут скажешь? У самого на сердце глубокая рана, которая родила упадок сил и нежелание двигаться, а тем более решать какие-то проблемы племени. За спиной послышались шаги. Радослава затихла.

– Иди в терем, лада моя, твоих слёз не должны видеть соплеменники, – князь бережно отстранил жену, – пущай Марфа вызовет к тебе лечца.

Подошёл воевода Буяр – верный друг, советник и предводитель личной дружины отборных воев князя. Этот голубоглазый и белокурый великан отличался здравомыслием и имел недюженную силу. Об этом говорили его крепкие ноги, мощная грудь и мускулистые руки. В древлянском племени не было ему равных по силе, и за это его все уважали, а на вече единогласно он был выбран воеводой.

– Будь здрав, княже!

– И тебе поздорову, воевода! С чем пожаловал?

– Хошь или не хошь, княже, а нам надобно Драговита, князя дреговичей в сваты заполучить!

– Буяр! Будь ты человеком! Мне щас не до Драговита! Я сына лишился, у меня сердце кровью обливается от горя, а ты ко мне со своей заботой! Уйди! Прошу тебя, как друга!

– Княже! Зря ты меня гонишь! Тебе как раз щас и надобно заняться делами, чтобы отвлечься от горя. Ты же не жёнка, чтобы сидеть и лить слёзы! Тебе своё княжество укреплять надобно! Ходят слухи, печенеги на Киев сбираются, а от Киева до нас им пять дён хватит добежать. Ты же знашь, что у Аскольда воев мало, поганые мигом овладеют Киевом и как ты думашь, успокоятся на ентом? Ага! Как же! Они там токо разогреются!

– Кто у нас воевода? – вызверился князь, – ты, Буяр!! Вот и думай, как оборониться, в случае чего!