Несомненно, существовали предпосылки для объединения двух стран в одно государство, к примеру, каждое из них было некогда создано из нескольких государственных образований. При потомках Малькольма III Шотландия стала единым национальным государством. При Плантагенетах тот же процесс завершился и в Англии. Однако тогда все еще сохранялась возможность объединения обеих стран в федерацию под властью одной короны, поскольку отношения между ними становились все более и более теплыми и дружественными и в тесном союзе виделись очевидные обоюдные выгоды. Со временем, если бы объединение состоялось мирным путем (до Трехсотлетней войны), могло бы произойти даже полное слияние государств без какого-либо ущерба для обеих сторон. Однако из-за жадности и жестокости Эдуарда I такая возможность была утрачена.
В итоге к 1500 году, хотя интриги с англичанами оставались обычной уловкой вероломной знати, обе страны отстояли друг от друга дальше, чем в 1200-х или даже 1300-х годах. Их разделяли не только память о долгих и жестоких нападениях, с одной стороны, и сознание несмываемого позора, порожденного постоянной и безуспешной агрессией, с другой. В разных направлениях развивались и их национальные культуры. В XII веке Англия была страной, в гораздо большей степени ориентировавшейся на континент, чем Шотландия, в XIII веке в этом отношении они, по крайней мере, сравнялись. К 1500 году, после двух столетий гибельных французских войн, Англия отвернулась от континента и ограничила свои интересы островами. Напротив, Шотландия по-прежнему являлась неотъемлемой частью Европы.
Правда, федерация под властью одной короны была все еще возможна, если бы для ее достижения использовались мирные методы, как это и случилось много позднее. Потому, когда планы по образованию единого государства начали претворяться в жизнь, шотландцы стали делать все возможное, чтобы сорвать этот процесс.
Если бы после 1603 года англичане сумели забыть обиды за старые неудачи, если бы не начались вновь религиозные войны, уния вполне могла бы привести к счастливому итогу. Тем не менее, при создавшихся обстоятельствах как политическое, так и социальное слияние могло нанести только ущерб всему, что отличало Шотландию, что являлось предметом гордости шотландского народа. И если Англии, в конечном счете, пришлось заплатить за свою настойчивость тем, что высшие должности в государственном аппарате заняли шотландцы, то для самой Шотландии результаты слияния оказались еще менее выгодными. Но вернемся к молодому Александру III.
Первым публичным актом нового царствования стала канонизация святой Маргариты и перенос ее мощей в прекрасное новое святилище, украшенное золотом и самоцветами. Эта церемония состоялась 19 июня 1250 года в присутствии молодого короля и его матери.
Вскоре внешнее благополучие заметно омрачилось усилением раскола, наметившегося на церемонии коронации.
В 1250 году английский король Генрих III планировал присоединиться к Людовику IХ Святому и отправиться в крестовый поход. Он принудил церкви в своих личных владениях «добровольно» отдать ему десятину своих доходов, чтобы оплатить это предприятие, а затем попытался убедить Папу предоставить ему десятину, поступавшую в казну от шотландской церкви на основании того, что он является сюзереном Шотландии. Однако Папа резко осадил явно зарвавшегося короля, коротко ответив, что он не сделает ничего «умаляющего королевское достоинство» и что такое дарение «в королевстве другого, чужеземного, монарха есть нечто неслыханное». Несмотря на это, шотландские крестоносцы были вынуждены обратиться к Папе за специальной буллой, защищавшей их от вымогательств Генриха III.
