Детские дома, в которых мы постепенно пытались внедрить правильное общение со сверстниками, имели внутри учреждений свои порядки и понятия дружбы и семьи среди находящихся там детей и подростков. Нам было сложно изменить внутреннюю жизнь за пределами видимого, но мы старались.
Помимо детей, которые были в домах на улицах оставались еще и те, у которых была полная семья, но не было никакого родительского контроля, и мы не понимали, как нам бить с ними.
В любом случае распыляться в те годы было нельзя, нужно было двигаться последовательно.
Во-первых, потому что к тому времени мы не до конца осознавали кто друг, а кто враг в нашей стране, а во-вторых, у «службу четырех» элементарно не хватало человеческих кадров, чтобы контролировать множество направлений и процессов.
В тех же двухтысячных я и познакомился со своим будущим помощником Кириллом, которому на тот момент было около четырнадцати лет.
Алена рассказывала мне про этого детдомовского парнишку, до того, как я впервые увидел его в живую, забирая его вместе с ней, из отдела полиции за кражу.
Как через года выяснялось, Кирилла в той ситуации на кражу подтолкнули старшие ребята, но он о них ничего не сказал.
Тогда, при первой личной встречи, у меня сложилось о нем собственное представление, как о достаточно сообразительном парне. И спустя годы я понял, что не ошибся в своем представлении.
Понимая тогда, как он болеет чувством справедливости, с долей внутреннего бунтарства ко всему происходящему вокруг, из-за случившихся событий с его родителями, я попытался помочь ему.
Могло быть и такое, что в далеком прошлом мы даже пересекались с его отцом, который мог даже учиться со мной в одной школе или на класс, или на два старше меня. Может быть, я даже знал его мать, точно так же как я знал родителей одного из друзей Кирилла по детскому дому – Вадима, который из-за жадности и отчаяния людей остался сиротой.
Отец Вадима был одним из моих партнеров по бизнесу, но его вместе с женой убили прямо в их собственной квартире, а мальчишка отсиделся в шкафчике под раковиной и остался жив.
Он совсем не был виноват в произошедшем, так сложились обстоятельства его жизни, и эти обстоятельства жизни определили его в тот самый детский дом, где работала Алена.
Узнав о Вадиме, я через время смог помочь ему обрести новых родителей, который были так же моими хорошими друзьями.
Увидев Кирилла и узнав его историю, я тоже постарался помочь ему как и сыну, своего друга, обратившись за помощью к еще одной семейной паре, которая по состоянию здоровья одного из супругов не могла иметь собственных детей, но очень этого хотела. И хоть мои (тогда еще друзья), которые приняли Кирилла в свой дом не нуждались в финансовой помощи, я все равно пытался всунуть им деньги, чтобы Кирилл не в чем не нуждался.
Я очень проникся к этому пареньку тогда.
Спустя какое-то время мои «друзья», взявшие Кирилла на попечение, показали мне свои истинное лицо, и я узнал о них много нового.
Оказывается, они были настолько предприимчивы, что хотели после совершеннолетия парня получить его квартиру, которая по праву принадлежала ему от настоящих родителей.
Он, через Алену нашел меня, узнав о готовящийся «махинации» со стороны проворных родителей и попросил меня помочь ему устроиться в жизни что я, собственно, и сам планировал сделать.
К тому времени как он ко мне обратился у него уже был тот самый возраст, когда с ним можно было пообщаться и о чем-то договориться. Тем более у него у самого было желание расти и менять свою жизнь.
