— Там… - начинает она.
Останавливается переводя дыхание, я смотрю, на её халат, который немного распахнулся, обнажая плечо. На ключице родинка, маленькая, тёмная, такая заметная на светлой коже. Мысленно вписываю в список пункт - родинка на ключице, и тут же ставлю галочку.
— Где там? - интересуюсь в ответ.
— В моей кладовке.
И снова замирает.
— Ну вот, уже какая-то определённость, - хвалю я. - Что в вашей кладовке? Кстати, у вас есть высшее образование? А вредные привычки?
Алиса смотрит на меня, как на сумасшедшего. А потом огорошивает.
— Там, в моей кладовке, запертый…папа двойняшек.
Тут уже не до разговоров становится. На ходу Алиса объясняет - он покушать попросил. А она его заманила в кладовку, помочь… Ну, и заперла. А кладовка эта, вместе с погребом, отдельно от дома стоит.
Конкретно заперла - на засов, ещё и бревно подтащила, подперла. Ставлю галочку - старательная.
— Это что за беспредел! - кричал запертый. - да я вас…
Дальше такие выражения, что я даже поморщился. Бревно пнул, оно откатилось в сторону.
— Осторожнее, - предупреждает Алиса. - Он может быть опасен.
И пятится чуть в сторону. Вот, как хорошо, ещё и осторожная. Дверь распахивается рывком, оттуда вываливается мужик, которого я бы, например, своим отцом видеть не хотел.
Мало того, я вдруг понимаю, я не хочу, чтобы он был отцом моим детям. За эти дни я настолько сроднился с мыслью о том, что они мои, что сейчас этому в морду готов дать, за то, что он подвергает сей факт сомнению.
— Ты кто? - спрашивает он меня набычившись.
— Папа двойняшек, - любезно сообщаю я.
Он чешет затылок, смотрит на нас растерянно.
— И я папа… У меня и письмо есть, сейчас, покажу.
Достаёт мятый конверт. Такой же, какой и мне достался. Даже марки такие же. Текст, подозреваю, тоже не отличается.
— Мои они, - отвечаю я. - Катись отсюда, пока полицию не вызвали.
Ах, если бы я был так в этом уверен… мужик уходит, но постоянно оборачивается. Я буквально вижу блеск его глаз, несмотря на темень. Такие люди чужие деньги за версту чуют, я знаю. Теперь он просто так не уйдёт, вернётся, попытается выжать хоть что нибудь. Гордости и принципов у них тоже нет.
— Испугалась?
Алиса кивает и вдруг ко мне прижимается. Ставлю галочку - на ощупь она весьма приятна. Трясётся, наверное, и правда страху натерпелась.
— Пойдём… Дети там одни.
Она от меня отстраняется и кивает. Идём до дома, молчим. У крыльца останавливаемся. Тёмный дом смотрит на нас единственным светящимся окном.
— Спасибо…
А я решаю дожать ситуацию, пока горячо. Нет, я не посягаю на девичью честь, хотя, конечно, хотелось бы. Я хочу изучить маленькую странную семью изнутри.
— Ты же знаешь, что он может вернуться? - она кивает, я продолжаю. - Может мне у вас переночевать, в гостиной, на диванчике, на всякий случай?
Вот теперь она смотрит подозрительно. А у меня вид - сама невинность. Нимба только не хватает и крылышков для полноты образа.
— Только на диване, - предупреждает Алиса.
Я сдерживаю порыв закатить глаза. Дома приходится идти тихонечко - дети спят. Надеюсь, мои. Диван жутко неудобный, но к удивлению, я вырубаюсь на нем сразу, слышу ещё сквозь сон, как ходит Алиса. И снится мне снова она, только теперь сон гораздо приятнее…
Просыпаются здесь рано. Я проснулся от шума, увидел старшую девочку - заспанная и лохматая она брела мимо меня через проходную гостиную. Меня увидела, остановилась.
