Мафия с подоконника - страница 8

– На боло-о-оте… – мечтательно протянул Жорж.

– Именно! На вонючем мокром болоте!

– На воню-ю-ючем… – глаза у Жоржа затянуло пеленой. Он замечтался и расплылся в зубастой улыбке.

– Можешь себе представить, сколько там было бы мух? Жирных, сочных!

– Зелёных мясных? – Жорж открыл глаза и с надеждой посмотрел на него.

– Не просто зелёных! Таких зелёных, что аж перламутровых! Толстых-претолстых мух!

– О-о-о-о… Не дразни меня, Кирилл, – застонал Жорж.

– Они бы сами прыгали к тебе в пасть! И мухи, и пауки, и слизни!

– Но Юра говорит, мы с ним сделаем открытие. Мы докажем, что венерины мухоловки – разумные существа. И ещё… Как же он говорил, подожди… Он говорил, что мы высоко… моральные. Вот. И нас потом будут везде приглашать. И дадут Нобелевскую премию! В области ботаники. И это будет прорыв!

– Конечно, прорыв! Потому, что тебя прорвёт и стошнит прямо там, при всех! Сырниками! Зачем тебе этот позор? Зачем тебе эта премия? Жорж! Чего тебе хочется? Премию? Или муху?

– Муху! – не раздумывая, воскликнул Жорж.

– Вот! Значит, давай к нам! Надо свергнуть этот сырниковый режим! Кактусы – против людей! Фикусы – за свободу! Всем мухоловкам – по мухе!

– Что вы там опять замышляете? – поинтересовался лимон Филимон.

– Не твоё дело, – фыркнул Кирилл. – Репетируем. Ночью устроим Юре весёлую жизнь.

– Ох, и не надоело вам, – вздохнул лимон Филимон. Он отвернулся и опять загрустил. Филимон всё время мечтал о том, чтобы Юра выставил его на балкон. Ему так хотелось, чтобы у него появились маленькие лимончики. Но для этого нужно было, чтобы кто-то его опылил. Какое-нибудь доброе пушистое насекомое.

– Ладно, Жорж, – сказал кактус Кирилл, – я вижу, ты и в самом деле разумный и высоко… моральный. Так что ты сделаешь правильный выбор. Кактусы – против людей! – он сжал колючий кулак.

– Всем мухоловкам – по мухе! – подхватил Жорж.

Кирилл остался доволен разговором. Он ещё зашёл поболтать к плющу Хвощу и хвощу Плющу, погладил по кудрявым головам малышей-рассаду, а потом подсел к папоротнику Демьяну. Тот снова шарил у себя под листьями и хмурился.

– Привет, Демьян, – сказал Кирилл.

– Привет. – Тот раскрутил в его сторону длинный лист. Кирилл пожал его.

– Я хотел узнать, ты же за наших или за тех?

– За каких тех?

– За тех, которые против наших.

– А наши, они против тех или против не наших?

Кирилл сам чуть было не запутался.

– Наши – это мы, – рявкнул он. – Мы – за свободу! Кактусы – против людей!

– Кирилл, – выдавил Демьян со страдальческой миной, изогнув брови. – Я миллион раз говорил тебе. Я всегда сохраняю нейтралитет. Я против этой всей вашей… Наши, не наши, не ваши, не гамаши… – Он ещё раз заглянул к себе под листья и вздохнул. – А ты точно ничего такого не помнишь? Про мои цветы? Может, ты всё-таки помнишь? Может, я всё-таки цвёл? Такое ощущение, что да. У меня как-то странно вот тут зудит и вот тут чешется. Ну не может же быть, что это просто так? А?

– Да отстань ты со своими цветами! Мы решаем серьёзную проблему! – рявкнул на него кактус Кирилл.

– Ах так? То есть ваша проблема – серьёзная, а мои цветы – нет? То есть вам наплевать, что я страдаю? Что я мучаюсь? Что у меня потеря памяти!

– У тебя потеря совести! Ты не хочешь нас поддерживать, а занимаешься ерундой! Кому сдались твои цветы?

– Что-о-о-о? Да мои цветы, к твоему сведению, мечтает увидеть каждый человек на земле! Все люди в мире! И Юра тоже! Он, конечно, говорит, что это миф и заблуждения, и вообще… А я скажу тебе по секрету, Кирилл, потому что это тайна! Но Юра! Наш Юра! Он первым в мире хочет показать всем цветущий папоротник!!! – Демьян от таинственности и восторга выпучил глаза. – То есть меня! Ты понимаешь, как это важно? Я должен стать первым цветущим папоротником! А знаешь, почему? Потому, что каждый, кто увидит цветущий папоротник, будет всю жизнь счастлив!