– Пгосто вошли? – забавно коверкая букву «р», переспросил один из мужчин.
Он, как и все остальные, кроме декана Факультета тёмной магии и старичка-писаря, мог похвастаться отборными эльфийскими ушами. Недобрые глаза блестели откровенным презрением, благородное худощавое лицо перекошено – красота, да и только. Эльф хотел сказать что-то ещё, но как раз в этот момент Вэлфорд эль Сэндо опустился на скамейку, и неприятный тип закашлялся, словно подавившись сухой хлебной крошкой.
– Имя? – волоокая эльфийка вытянула руку и невежливо ткнула в меня указательным пальцем.
– Э-э… – я чуть не брякнула «Вероника Крылова», но под внимательным взглядом декана очнулась, – М-мантиса ди Бэйл.
– Дочь государственного преступника, ректора Виргина ди Бэйла, устроившего дерзкий побег? – ярко-голубые глаза женщины раскрылись так широко, что их можно было принять за пластиковое пособие по анатомии.
Мои глаза, впрочем, тоже выпучились, вступая в необъявленное соревнование – неприятная информация об отце настоящей Мантисы всплыла слишком уж неожиданно.
– Курс? – продолжила допрос эльфийка под бубнёж начавших шептаться между собой эльфов.
– Пятый курс Факультета тёмной магии, – эта информация отчеканилась без запинки.
Тётка ещё немного повращала глазищами, а потом вдруг воздела руки и начала вещать изменившимся, неестественно низким голосом:
– Мантиса ди Бэйл, вам надлежит присутствовать при карающем процессе над высшим демоном. Потрудитесь принять клятву неразглашения. Повторяйте слово в слово: «Я, урождённая Мантиса ди Бэйл, клянусь ушами и сердцем, что увиденное и услышанное мною навеки останется в этих священных стенах».
Ушами? Я бы посмеялась над абсурдностью клятвы, да обстановка не слишком располагала к веселью. Пришлось безропотно повторить сей бред, после чего ко мне подшаркал старичок, на ходу доставая откуда-то из-за пазухи свиток почерневшего от времени пергамента.
– Мантиса ди Бэйл, будьте любезны поставить печать с родовым вензелем, – прокудахтал он, тыча корявым пальцем в пустое место в самом низу страницы.
Остальное пространство листа было заполнено тесно переплетёнными строчками букв, но прочитать написанное не получилось. Зато в сознании мелькнула чёткая картинка – камешек с семейной реликвией выглядел как украшение и был прикреплён к браслету на запястье. Ну хоть с этим всё в порядке.
Вот только…
– Дайте, пожалуйста, какие-нибудь чернила.
Старичок в явном недоумении приподнял жёсткие кустистые брови и снисходительно проскрипел:
– Чернила? О чём вы, дитя? Расписка строжайшей секретности закрепляется свежей кровью.
Приехали… При виде крови я обычно падаю в обморок – приходится сдавать анализы, вооружившись нашатырём. Внутренне содрогаясь от ужаса, хотела попросить что-нибудь, чтобы проколоть палец, но старик меня опередил:
– Не взяли именной стилет? А печать? Вензелевая печать с собой?
– Печать с собой, а…
– А именные стилеты выдаются не ранее шестого курса, и лишь за особые заслуги, – ледяным тоном вмешался декан.
И очень вовремя, потому что я чуть не сдала себя с потрохами. Старичок возмущённо покрутил головой, и непослушный вихор, торчащий на седой макушке, осуждающе затрепыхался.
– В моё время стилеты выдавались при поступлении в академию.
– Во времена вашей славной юности, уважаемый Горзон, только-только закончилась война, – усыпляюще-текучим голосом возразил второй эльф, до смешного лопоухий, – в ту пору боевым магом считался каждый, в ком теплится искра силы.
