Руки сами срезают кожуру, пока голова занята Кадимом, а не прекрасным Северином, как ни странно. Столько лет вместе, столько шалостей за спиной и проблем, из которых они выпутывались, столько откровений между ними было и разговоров.
Амира ни капли не лукавила, говоря что Кадим знает ее лучше всех, даже лучше отца. Они все детство и юность не отлипали друг от друга и все вокруг пророчили им прекрасное совместное будущее, восторженно вздыхая над тем, как это романтично, что они будут вместе с рождения и до самой смерти.
Вот только годы шли, Амира с Кадимом росли, становились старше, краше и умнее, а крепла у них разве что любовь братская, но никак не романтическая, руша надежды окружающих про их семейное будущее. Они знают друг друга как себя самого, один только подумал, а второй уже подхватил мысль. Договаривать друг за другом предложения было для них обычным делом и за столько лет они ни разу не ссорились.
До этого дня.
Горько вздохнув, Амира протерла лоб тыльной стороной ладони и оценила, что чистить ей еще полведра. Подняв глаза на Хатифа, который, как всегда, с немыслимой скоростью что-то нарезал, спросила:
— Хатиф, а сколько ты уже женат?
Мужчина замер и уставился на полку со специями, хмурясь и шевеля губами.
— Ох ты ж, уже пятьдесят восемь лет получается! — сам удивился он.
— Весомо, — кивнула Амира и решила зайти издалека: — Небось душа в душу жили раз столько лет вместе?
Хатиф по-доброму усмехнулся, будто сразу догадался, о чем именно хочет поговорить Амира. Хотя и она секрета из этого делать не собиралась. Как ей поступить она не знала и проще в таком деле спросить человека опытного, чем самой все усугубить.
— Нет, конечно. И ругались, и ссорились до битья посуды с криками о том, что расходимся и знать друг друга не хотим.
— И… как? — сказала она, сама не зная о чем спрашивает.
То ли о том, как после ссоры мириться, то ли как он себя ощущал во время этого или после. Потому что Амира чувствовала себя так, будто на нее плиту положили, вот только давит она не на тело, а на душу. Хотя и тело двигалось с трудом, ничего делать не хотелось, а все мышцы казались слабыми, будто она несколько дней лежала без сил, а теперь ей приходится поле вспахивать.
— Неприятно это, — кивнул мужчина, — но от ссор и недопониманий никуда не деться. Это неизбежно, хоть в любви, хоть в дружбе. Главное захотят ли двое после этого мириться или так и останутся порознь, обвиняя друг друга и бережно баюкая свою обиду.
— Почему неизбежно?
Она вот столько лет с Кадимом дружила и как-то до этого момента им удавалось ни разу не поссориться.
— Потому что все мы разные, со своими принципами и вкусами и во всем сойтись просто невозможно. На самом деле ссоры — это не плохо. Они помогают партнерам высказать то, что копиться внутри, что их раздражает в поведении другого и лучше понять друг друга. Можно узнать, где личные границы, что ранит или дать понять, чего между вами нет, а так хочется.
— А после?
— Мириться, конечно. В ссоре всегда виноваты оба, кто бы ее не начал. Но мириться стоит только если ты хочешь сохранить отношения, потому что бывает так, что поссорился с кем-то, а на душе наоборот легче стало, что больше с ним не увидишься. Вот если этого чувства нет, то лучше собрать волю в кулак, извиниться первым и спокойно все обсудить, — Хатиф подумал немного, а потом добавил: — С друзьями правда сложнее мириться, чем с возлюбленными.
