Когда Марина отворачивалась от мужа, то сделала это чрезмерно резко, от того майка ребёнка самую малость задралась, обнажив полоску кожи. Поверхность кожи оказалась покрыта сплошной сеткой мелких капилляров, странно пульсирующих и напоминающих разросшийся лишай. Красно-бордовый «рисунок» на теле мальчика медленно полз вверх, к груди, совсем немного не доставая до шеи… Марина поспешно одернула майку, зыркнула зло на мужа и только крепче прижала сына к себе, принявшись ещё сильнее его раскачивать. Не хватало, чтобы это увидели ОНИ. Им это совершенно ни к чему знать.
Сёма стоял молча. Пытался понять, чем сможет помочь собственному сыну в такой непростой ситуации. Он тоже видел этот ужасающий капиллярный узор… и помнил, как «это», будто некий грибок поднималось от ноги мальчика. Выше, выше, выше…
ОНО НЕ ОСТАНОВИТСЯ.
Сёма это знал и понимал более чем отчетливо.
Наконец, он вздохнул и заговорил снова, тщательно подбирая слова по той причине, что говорил нечто подобное раньше и эти слова совершенно не понравились супруге.
– Мы должны рассказать об этом остальным… – осторожно начал он.
– Рассказать?! – Марина бесцеремонно перебила супруга. – Что и кому ты собрался рассказывать? Этим убийцам?
– Мариш, это не убийцы, это те люди, благодаря которым мы вообще все еще живы. Наш сын…
– Наш сын, это наше дело, потому что он НАШ, заруби себе на носу! Не впутывай сюда ЭТИХ, тебе все понятно, Саймон?! – зашипела она.
– Марина, тебе следует успокоиться и посмотреть на наше положение трезво. Наш сын болен, СЕРЬЕЗНО бо…
Она не давала ему договорить прежде, не дала и теперь, бесцеремонно перебив.
– Лучше подумай, как ты можешь привести для нашего ребёнка помощь и облегчить его страдания! Или тебе плевать на собственного? Думай, Саймон, вспоминай где ближайшая больница и как нам туда добраться! Решай, как мы поведем нашего ребенка туда! И побыстрей, у нас нет времени!
– Не плевать! Для этого я и хотел посоветоваться с Юрием Палычем! Он точно сможет нам помочь и по больнице тоже подскажет, – искренне возмутился Семен, которого слова о майоре откровенно раздражали.
– Я не доверяю им, заруби себе на носу. Ты вообще слышал, что этот его так называемый «друг» это беглый зэк?! Знаешь, что он бежал из тюряги, когда началась эпидемия? Ты вообще в курсе кому мы доверились, Семён?
– Марин…
– Чего Марин, ты дослушай, что я говорю, а потом скажешь! Видел, как он пялится на меня? Как облизывается? А если он хочет меня изнасиловать? Ты также будешь смотреть, как он меня трахает на твоих глазах?! Ты этого хочешь, признайся?
– Марина!
– Хочешь я раздвину ему ноги прямо сейчас?!
В словах Марины сквозила ненависть, непонятно откуда взявшаяся.
Семён молчал, понимая, что весь этот разговор бесполезен и никуда не приведет. Ответить ему было нечего. Да и сил на спор не осталось. Все вот так… свалилось на голову, разом, как обухом. Дорога, пробка, обратный путь в Ростов и жуткая бессонная ночь, силы оказались выпиты до дна. И как вишенка сверху этого безумного торта – болезнь его единственного сына, подкосившая мальчика. А ведь сын редко болел, в отличие от сверстников и Семен считал его крепким малым.
Сёма обернулся в сторону Палыча, Игоря и Алексея, стоявших на другой стороне крыши. По отношению к этим людям Марина перегибала палку. Можно, конечно, что угодно нафантазировать в своей голове. Но Лёша не смотрел на неё, не облизывал губы и уж тем более не хотел трахнуть. Откуда только подобные мысли возникали в голове Марины. Ну а Юрию Палычу он вообще доверял всецело, майор казался Семену честным человеком, человеком слова, который ради другого способен пренебречь собственными интересами. Игорь? У Игоря своя беда, его тоже можно понять и тем более глупо в чем-то винить… Однако их прежняя договоренность выдвинуться в лагерь спасателей с болезнью сына теряла всяческий смысл. И вопрос отнюдь не в том, что Сёма не сможет нести своего ребёнка на руках… сможет, куда он денется. Но каждый из этой троицы на той стороне крыши попросту пошлёт их семью к чертям. Даже майор. Они втроем сделают отряд уязвимым, замедлят его и поставят жизни людей под угрозу.
