Моя любимая, послушай,
Не уж то ль правы в этом все?
Мне как-то трудно в это верить,
Я как с младенцем на руках
С моей любовью ищу двери
В дыму пожара наугад.
Ведь помню я однажды ночью,
Когда забилась в жилах страсть,
Твои заплаканные очи
Сверкали пламенем утра.
Ты, оскорблясь моим поступком,
Кричала, в судорогах бьясь:
«Ты думал, что я проститутка,
Ты думал так, а я, а я…
А я была и буду верной
Тебе, любимый, одному,
Ведь ты в любовь мою поверил,
Поверил сердцу моему».
Нет, нет, девчонка, дорогая,
Я так не думал никогда.
Я знал, ты не такая, ты – другая.
Я верил сердцу: ты чиста.
Я верил с первой нашей встречи,
Что я люблю, что я любим.
И не хочу я слышать речи
Твоих завистников любых.
Нет ещё я не смирился
Отказаться от дорог.
Чёрте чем связал я крылья
И слежу лишь за орлом.
Над степями он высоко,
Кружит, всматриваясь в цель.
У меня ж солёным соком
Стынут слёзы на лице.
Никого я не ласкаю,
Сердце запахал своё.
В небе крылья распускает
Орёл в клюве со змеёй.
Мои ж крылья уж большие,
Мне б их гордо распластать,
И, расправив их пошире,
Оторваться от гнезда.
Как живу, мне жить не надо.
Хоть, конечно, проживу.
Листья умершего сада
Любят землю и траву.
Но бывает закружится
На ветру осенний лист,
Полетит и приземлится
На чужой траве в пыли.
Годы ветром дуют в спину,
Мне б листом слететь с ветвей,
И хоть им бы на чужбину
Улететь под суховей.
Но хочу я быть отчайно
В небо рвущимся орлом.
И хоть раз, хоть раз случайно
Встать на верное крыло.
Уж привык я и, впрочем,
Можно быть, быть ещё холодней.
Наши встречи всё реже, короче
И пора бы свести их на нет.
Не великая мудрость
На земле человека любовь.
Будет новое утро,
Будет новая боль.
И не надо уже нам,
Свою жизнь разрывая, мельчить.
Я найду себе женщин,
Для себя ты отышишь мужчин.
Не хочу, не желаю
По собачьи и выть и грустить.
Звать любовь свою лаем,
В небо морду свою опустив.
Хочешь, милая, я расскажу
Своё обветшавшее счастье?
В моё сердце закралась вдруг жуть
Зеленющей лягушкой кричащей.
Отчего я и сам не пойму
Так грущу и тоскую усердно.
Видно трудно жить порознь уму
И горячему глупому сердцу.
Пролилась синей хмарью тоска
Сквозь осеннее небо вечернье
И застыла ледышкой в мозгах
Так, что с треском ломает мне череп.
Всё не так мне, и всё не по мне,
Да и чёрт разгрызает мне душу.
С каждым днём кровь моя холодней,
Так, что видно: я впрямь занедужил.
Тоска. Собакой лает
Тоскою схваченное сердце.
Тоскливость серая и злая
Мне душу жжёт как губы перцем.
Кусать и выть протяжно
И головою бить во что-то
До самой печени охота
Душой растоптанной бродяжной.
Что мне теперь за радость
Справляться с этою заразой?
Кто мне теперь поможет?
Родная, ты быть может?
Нет! Я не хочу! Не надо!
Не приезжай ко мне ты.
Горящею кометой
Ты поглотишься этим адом.
Не приезжай! Я умоляю
И заклинаю всей дорогой,
Горами синими, морями
Тебя, родная, недотрога.
Не приезжай! Кричу я,
До хрипа раздирая горло.
Не приезжай себе на горе.
Не приезжай! Я не хочу же.
Нет, не хочу! Пустыня.
Душа моя сейчас застынет,
Песками жёлтыми зажжётся,
Что называют горькой жёлчью.
Я оскорблю. Не приезжай же
Собака я, сейчас собака.
Весь разум мой уже запахан
И в дальнем поле, и в ближайшем!
Всё случилось. Только по-иному.
