Но всё равно ты шлёшь привет
Так, как и слала мне.
Кто из нас двух больше правей,
Ты не узнала ли?
Песен теперь тех не пою.
Видно не хочется.
Словно в поле в память мою
Вьюга хохочется.
Видно навек так суждено
Грусть сохранять и мне,
Только скажи: с чьею виной,
Ты попонятливей.
Ты приехала? Что же, ну, что же…
Встречу я тебя в Новом году
И в метелящий снег или дождик
По родимым местам проведу.
Словно давняя чудная сказка,
Выплывает из тьмы моя жизнь,
И слова золотые сарказма
Переполнены истинной лжи.
Поведу я тебя по тем тропам,
Где прошли мои тысячи лет,
По которым я топал и топал
Почти каждому слову во след.
Вот смотри: эта сложность дороги,
Эта милая грязь у ручья
Закалила мне сильные ноги,
Меня твёрже стоять науча.
Вот смотри: этой чистой водою
Я поил по утрам лошадей,
Чтобы силой своей молодою
Они службу несли для людей.
Позже эти нарзанные воды
Приносил я поить кузнеца,
С ним ковали подковы как звёзды,
Мы на счастье для жеребца.
Открываю я кузницы двери,
Завожу тебя в юность мою,
Где я горну себя предоверил,
Где ковал я и тело, и душу свою.
Этот молот я вновь поднимаю
И в метал раскалённый стучу.
Не понять тебе, я понимаю,
Раскалённых в горне моих чувств.
Ты выходишь. Я дверь закрываю,
Зная что: гулкий молота стих
И поющую песнь наковальню
Мне в себе и с собой лишь нести.
Тебе это и дико, и чёрно,
И противна вонючая гарь…
Городским, видно правда, девчонкам
Нужно больше в пахучее лгать.
Но таков я, что лгать не умею.
Так идём, я тебя провожу,
Не сводив тебя к главному змею,
Что сосёт моё сердце как жуть.
Голубая змея серой степи, —
Защемившая сердце тоска
Только мне одному душу теплит,
Как людей гробовая доска.
Никогда не понять этой боли
Ни тебе, ни другим дорогим —
Это синее скользкое поле, —
И любви, и надежд моих гимн.
Белый рыхлый снег кружит
Сыплясь на дороги.
Пробирается мужик,
Спит медведь в берлоге.
Тишь в лесу, на ветви снег
Тяжело валится
И в туманной тишине
Тускло серебрится.
Белой пеной взбита синь,
И тепло, и зябко,
Лапка в снеге не скользит, —
Радуется зайка.
Нет ни дали, ни следов,
Ни зверюшек, птичек,
Каждый холмик под кустом
Радуется тиши.
Далеко до дней весны.
В тиши оробелой
Мир уснувший смотрит сны
В тёплой шубе белой.
Я тебя и любовь проклинаю.
Будь ты проклята трижды, родная,
Отзвенели осенние листья,
Уж зима всем порошится в лица.
С белой вьюгой венчается поле,
А я помню любовь ту, всё помню.
Будь ты проклята трижды, родная,
Ты меня обанкротила навек.
Да, тебе хорошо. Я поверю.
Но мне лучше. Пусть так будет зверю.
И тебя уже вновь не коснётся,
Вихрь любви, что во мне вдруг проснётся.
Тебя ж съест половая истома
В бело-розовом мирике дома.
Ты коварно и зло изменила,
И решил я, что всё мне приснилось.
И измену твою и приветы
Пусть рассыпят в снегах зимних ветры.
Будь счастливой в проклятье надолго
В бело-розовом мирике дома.
Снег лучится,
Степь широка,
Лошадь мчится
Без дороги.
Лошадь фыркнет,
Скрипнут сани.
Белый выгон
Солнцем залит.
Сани в снеге,
Лошадь в паре,
Мужик некий,
Словно барин,
Вожжи дёрнет,
Лихо свиснет
Змейка крутит,
Бег размерный
Степью русской
Безразмерной.
Мчатся сани,
Вслед собака
Лает сзади,
Бьётся барка.
Мужичишка
Песню тянет:
«В поле чистом
Россияне…»
Даль белеса,
Серебриста
И без леса,
И лесиста
