В окно поле метельное жмётся,
Степь пустынная, вьюжное ржанье,
Как вам там одиноким живётся
Запорошенным зимнею жалью?
Как там кузница с копотью горна?
Как гудят в её стенах удары?
Захлестнуло меня аж по горло
Золотистое пиво из бара.
Здесь бар – целых два зала подвала
До отказа забитых уютом.
Но меня не сюда зазывала
Городская разгульная юность.
В баре быстро пьянеют от пива.
Или может не то я заметил?
«Приносить, пить спиртные напитки
Не разрешается», – это на месте.
Напиваются ж до чёртиков парни,
Хоть у них голоса соловьиные:
«Эх, вы, бары, пивные вы, бары,
Отдыхают с водкою магазины».
Зима белая вьюжится в окна,
Не хочу я пить и чёртиков видеть,
С пивом в кружках смешана водка,
Её пью, чтоб чертей не обидеть.
Эй, вы, бары, пивные вы, бары,
В звоне кружек, и в радостном визге
Зовёте к себе ради забавы
Пиво пить не водку, не виски.
Выйдет парень на белую улицу,
Драка под руку, – гуляй молодость!
Вспоминает он свою кузницу
И бьёт кулаком словно молотом.
Здравствуй конь, дружище старый,
В лёгкой упряжке саней
Ты играешь с удилами,
Лучший конь из всех коней.
Масть гнедая, грива рыжа
С шлейфом огненным хвоста,
Как красиво сбруи брызжи
Облегли литую стать.
В шее взвившемся изгибе
Бездна страсти, красоты,
Без терпенья в снега выбель
Бьёшь копытом золотым.
Глаза карие упрямы
В наклонённой голове.
Спорит с дикими ветрами
Твоих ног летящий бег.
Что ж, ты прядаешь ушами,
Сфыркнуть хочешь пенный пот.
Вспомнил девочку, что шалью
Накрывала нас с тобой.
Тогда не было попоны.
И она, сняв шаль с себя,
Накрывала нас с любовью,
Твою гриву теребя.
Не её, тебя целую,
Конь, мой, друг мой золотой,
Дай с тобой я побалуюсь,
Хоть и я не прежний, тот.
Не кусать теперь ей руку,
Не смотреть в её глаза.
Хорошо хоть мы друг другу
Смотреть можем и кусать.
Как живётся белой степи,
Конь мой славный баловень,
Твоё ржанье душу ль теплит
Уходящих деревень?
Нам с тобой ещё досталось
Долюбить деревни жизнь,
Мышц огонь, души удалость
Бросить в степь свою, дружишь.
Вот опять подо мной
Кисловодское море нарзанов,
Вновь Эльбрус сединой,
Жемчугом серебрится в глаза мне.
Город тихий внизу
Теплит дымкою сизой долину,
Ветер свежий как зуд
Пробежал по верхам тополиным.
Далеко, далеко
Даль змеёю дрожит над хребтами.
В небо пиками гор
Там Кавказский хребет встал грядами.
Улиц города круть
Вновь приводит меня на Каскаду,
Аркой вновь в полукруг
Обнимает меня Колоннада.
Я стою у колонн.
По долине к хребту Боргустана
Лёг чудес уголок
В соснах весь, в тополях и каштанах.
Я смотрю вниз и вглубь,
Будто жду там кого-то упрямо,
И вливается в грудь
Непонятная давнего пряность.
Снова кажется мне
Опозданье твоё объяснимо,
И сейчас в глубине
Ты появишься… О, эта мнимость!
Никогда, никогда
Не придёшь ты ко мне на Каскаду.
Только дни и года
По ступеням идут по Кавказу.
И бреду я один,
Погрузившись в серебрянность рощи,
Грусть тепло холодит,
Лишь сознанье, что всё в жизни проще.
Это всё человек
О любви штуки выдумал эти,
Чтоб в пустой голове
Другим в счастье рождались поэты.
Но и всё ж, не в случай
Что-то выгнуло душу как арку,
Слишком в жизни не част
Тополями поющий нам август.
Жизнь человека – копейка.
Этим неправды не скажешь.
И вы меня хоть убейте,
Но и тогда скажу также.
Даже дешевле бывает,
И хоть куда меня деньте.
Часто бывает, что вас же
Хлопнут за ваши же деньги.
