Любят и сельские парни
Устраивать всякие драки.
Им-то неведомы бары
И ресторанные страсти.
Трудятся сутками в поле
Вечером изредка в центре
С водкою друг с другом спорят,
Тяпнувши зёрнышка с центнер.
Выпив смеются и плачут
В радости или в обиде,
Или же просто. Иначе
Вовсе не стоит и пить-то.
Что хорошо, а что лучше?
Пить-то, ребятушки, пейте,
Только запомнив на случай:
Жизнь – это всё ж не копейка.
Так как вот только что было.
Пили ребята, играли
И парня взяли убили.
Без шума, крика, без драки.
Просто так. Встали за угол,
Чтобы отнять его деньги.
Шёл тот подвыпивши с другом,
«Стой, давай деньги, дембель,
«Деньги давай нам, зараза!»
«Нет у меня, и не просите».
Тут его ножичком сразу…
Красным стал беленький ситец.
Кусачая змейка метели
Снегом старательно чистит
Смертельные раны на теле,
И кровь уже не сочится.
Пробитое ножиком сердце
Больше не бьётся, умолкло.
Висок ломом рассечен,
Дыханье тоже затихло.
Снежинки кровью мокнут,
На теле, красуясь гвоздикой.
Дом не достроен остался,
Меньшие сёстры – сиротки…
Кружит над телом как в танце
Зимняя белая россыпь.
Снег хладнокровно и в темпе
Пишет в кровавую дату
Последний могильный дембель
Отслужившему срок солдату.
Вместо помолвки, невесты —
На кладбище ждут его плиты.
И никому не известно
Какие то были бандиты.
И вы меня хоть убейте.
Аргумент твёрдый и веский:
Жить человека – копейка
В аргументации зверской.
Сельской жизни уже мне не жаль, —
Как гнёзд птицам – осенних утрат,
Не дописана только скрижаль,
В конце сорокового утра.
Все заветы в полях разбрелись,
Погружаясь в рассветный туман.
И пойди ты теперь разберись,
Как от правды отсеять обман?
Край не ржаньем степных лошадей,
Не комбайнов урчаньем залит.
То кипенье заветных идей
Моё пенье стихов и молитв.
Их призыв: не воруй, не убий,
Да ещё одну заповедь мне:
Жену ближнего не возлюби, —
Повторять надо даже во сне.
Я посланья скрижальные звёзд
Научился и днём высекать,
Чтобы жизни лишь несколько вёрст
Протянуть как скрижаль навека.
Даже если скажу просто так,
Лишь в уме, лишь в пустой голове:
Мудрость, – это молитв простота,
Это богом нам данный завет, —
То и этим наполнится синь
Под рассветное мори зари,
Счастьем звонким, сияньем росы
И тем светом, который горит,
Пробиваясь сквозь тучи, лучом
Зарождения жизни и правд,
Чтобы мне дописать, понять в чём
Завет сорокового утра.
И теперь свет завета течёт
На весь мир в заревой синеве,
Наконец, и я понял о чём
Мой десятый в скрижалях завет.
Скоро, скоро весна заподснежится,
Зацветут и запахнут сады,
Соловьи будут петь, будут нежится,
Разрывая сердца молодым.
Под деревьями жар, жар фиалковый
Фиолетовый дым разольёт,
И садами, и дикими балками,
И над всею весенней землёй.
Скоро, скоро земля вся оденется
В подвенечное платье весны.
И пойду я с любимою девочкой
Расплескать в ночь весенние сны.
Заревыми туманными росами
Зажемчужит весеннюю степь,
Лепестков алых роз или розовых
Набросаю любимой в постель.
Зацелую весну её девичью,
О любви говоря от зари до зари
Вместе с ней с головою оденусь я
В шёлк фаты, что так в небе горит.
