– Да, снег валит невероятно. Позволь представить тебе Ханну, студентку из моего колледжа. – Кайл указал на свою спутницу, смущенно сложившую руки на коленях и смотревшую на Эйлин, будто та была какой-то инопланетянкой. – Мы случайно встретились в аэропорту, когда у нас обоих отменили рейсы.
Услышав его слова, Ханна приподняла бровь, но затем улыбнулась, встала и протянула Эйлин руку. Ну конечно, она же немка. Немцы всегда пожимают друг другу руки при знакомстве. Вялая кисть Эйлин бессильно качнулась в ее руке. Взгляд женщины потанцевал на лице Ханны, встрепанных локонах, затем спустился вниз по телу, замер на рюкзаке под столом, а потом вновь прыгнул в сторону Кайла. Эйлин облизнула губы (красная помада почти стерлась, только контур губ оставался алым) и с усилием сжала ладонь на плече Кайла.
– Ла-а-адно. Я бы с удовольствием поболтала с вами еще немного, но мне пора возвращаться, – с жалостью, будто решение уйти разбивало ей сердце, пробормотала Эйлин, и ее рука взметнулась в сторону другого столика. – Будем надеяться, что завтра мы уже сможем выбраться из города. Оказаться в ловушке в Нью-Йорке! Уму непостижимо! – Этот факт явно приводил ее в безграничный восторг. – Я была очень рада познакомиться с вами, Ханна, – добавила она с широкой улыбкой и таким энтузиазмом, словно они с Ханной только что завершили душевный разговор, изменивший всю ее жизнь.
Будто теперь они стали подругами на всю жизнь, практически сестрами. А вовсе не так, точно они только что пожали друг другу руки. И будто Эйлин всего мгновение назад не смерила Ханну взглядом с головы до ног, как скаковую лошадь, выбранную на случку. Затем женщина поспешно удалилась к своему столику и скользнула на стул.
Она подалась вперед и принялась что-то втолковывать своей приятельнице, склонившейся к ней с благожелательной, но слегка раздосадованной улыбкой, как улыбаются иногда взрослые детям, когда те слишком много болтают. Эйлин была глубоко убеждена, что каждый, кому она дарила свое пристальное внимание, должен быть просто счастлив от этого.
– Фу-у-у, – протянул Кайл. – Ей стоило бы больше заниматься йогой и, возможно, сменить психиатра.
Он надеялся, что Ханна не заметила, сколько презрения плескалось во взгляде Эйлин, несмотря на ее широкую, почти застывшую улыбку. Может, она даже не заметила, что сканирующий взгляд Эйлин прошелся по всему ее телу, как во время диагностики, которую ежегодно проходил его отец, измеряя количество жировой и мышечной ткани, плотность костей, уровень обмена веществ. Отец ничего не оставлял на волю случая. При этом Эйлин, вероятно, тоже пыталась определить количество жира в теле Ханны, как любили делать подобные ей нью-йоркские дамы. К тому же она пыталась понять, знакома ли с этой девушкой и годится ли та в друзья человеку из их общества. А все для того, чтобы незамедлительно поделиться свежей сплетней с его мачехой и другими своими подругами. Может, она даже уже отправила Селене эсэмэску.
По крайней мере, Кайл ясно дал ей понять, что не встречается с этой девушкой. Отцу бы такое не понравилось: иностранка, не входит ни в одну респектабельную нью-йоркскую семью или хотя бы круг людей, чьи имена звучат на благотворительных мероприятиях. Конечно, в окружении отца были иностранцы, но, по сути, они не являлись представителями другой страны, как, например, французские соседи Кайла на Барбадосе. Они были не настоящими французами, а жителями глобального мира, с фирмами и особняками в разных странах.
