Магия соперниц - страница 4

Существо расстроенно фыркнуло:

– Тогда, может, меня накормит девочка? – Скрытчик свернулся в клубок, и его круглые ушки встали торчком.

– Будь осторожна, – предупредила Бетрис. – Стоит ему до тебя дотронуться – и он узнает все твои секреты. Вытянет их из твоих мыслей.

Я снова ощутила фантомную щекотку и торопливо шагнула назад:

– Э-эм… нет. Спасибо, но нет.

Губы мастера Бетрис сжались в тонкую линию. Она встала, подошла к полке и закрыла клетку куском плотного бархата. Скрытчик возмущённо завизжал, но быстро затих.

– Так-то лучше, – заметила Бетрис, возвращаясь за стол.

– Он заколдован? – спросила я. Мой разум уже лихорадочно прикидывал, какое сложное заклинание необходимо, чтобы создать подобное существо.

– Возможно. В мире много созданий вроде него – существ, бывших когда-то животными или людьми, но павших жертвой жестокого или глупого волшебника, который безвозвратно их изменил. Летающие лошади, свиньи-поэты, русалки и так далее. Когда такие существа начинают обзаводиться потомством, обратить вспять оригинальные чары становится практически невозможно. Я освободила этого от заклинания повиновения, наложенного его хозяином, но он всё ещё может натворить немало бед, учитывая его… дар. – Она вздохнула и помассировала пальцами переносицу. – Хороший пример того, что у магии могут быть непредвиденные последствия. Но тебя этому учить незачем. Твои точность и внимание к деталям всегда были выше всяких похвал.

По моим щекам разлилось тепло. Я дорожила похвалой мастера Бетрис – редкой, но искренней. Как горстка идеально огранённых сапфиров, барабанящих по внутренним стенкам шкатулки моего сердца. Поэтому было так важно, чтобы она поняла, что значит для меня магия. Не просто какой-то предмет для изучения – она была частью моей души, как и её.

– Дело не только в точности, – сказала я. – Я люблю магию. Больше всего на свете.

– Да. – Уголки рта мастера Бетрис приподнялись. – Мне тоже так показалось, учитывая, что ты уже прочла все тома «Истории магии» Пендис. Даже тот, посвящённый водопроводным чарам, и потому скучный до умопомрачения.

– Мне не кажется скучной никакая магия, – возразила я. – Я всегда с нетерпением жду этого ощущения, как от удара током, когда ты произносишь последнее слово заклинания, и оно высвобождается – всё такое искрящее и готовое изменить мир. И в такие моменты я всегда чувствую себя… – Я вовремя прикусила язык. Я и так сказала лишнее. Мастер Бетрис наверняка считает меня такой глупой! Щёки у меня вспыхнули, и я уставилась на носки своих туфель, утонувшие в мягком ворсе ковра.

– …частью чего-то большего? – тихо договорила она. – Да, я знаю, каково это.

Я резко вскинула голову и встретилась с ней взглядом. В её глазах не было осуждения или глумления. Весь воздух вылетел из моих лёгких в выдохе облегчения, приправленном ноткой щемящей ностальгии. На меня уже много лет так не смотрели. С тех пор как умер мой брат, Флориан.

Мама бы никогда этого не поняла. Для неё всё сводилось к рядам чисел в бухгалтерских книгах. Магия лишь тогда имела ценность, когда увеличивала итоговое значение.

В Школе были целые библиотеки книг о магии. Гигантские кодексы слов на языке древних – языке, как кое-кто считает, богов, с помощью которого они сотворили наш мир. Я могла столько всего там узнать! Порой эта нестерпимая жажда не давала мне спать по ночам, наполняя меня надеждой и тоской.