Магнолии были свежи - страница 4

Джон ожидал вспышки негодования, и уже приготовился говорить, что он, конечно, считает по-другому, и что миссис Стоунбрук, всеми уважаемая гран-дама, никогда бы не решилась на подобное, однако Мадаленна только усмехнулась и стянула с рук резиновые перчатки.

– Это неправда, Джон. Бабушка ненавидит цветы. Так что, «Клуб садоводов» может быть спокоен, так и передай.

– Мэдди, – спохватился Джон. – Я бы никогда в жизни так не подумал на твою бабушку.

– А зря. – тихо проговорила она и направилась к рукомойнику; за время работы она сама стала похожа на луковицу цветка. – Помоги, пожалуйста.

Джон старательно вытащил мыло и спокойно ждал, пока та намылит лицо и руки до локтей, и звук шумящей воды как-то так успокоил внезапно Мадаленну, что она вдруг стремительно вздохнула и почувствовала, как с груди у нее сняли что-то тяжелое. Ей снова возвращаться в этот дом, но, во всяком случае, ей было куда сбежать.

– Просто все так говорят в городе, и я решил, что тебе нужно об этом знать.

– Спасибо, Джон.

– Лучше ты услышишь от меня, чем от какого-то идиота.

– Конечно.

Мадаленна насухо вытерлась полотенцем и, не глядя, провела по волосам расческой. За волосы она была спокойна всегда. Она могла испачкаться в грязи, могла разодрать платье, но вот ее прическа никогда не подводила, и стоило ей пригладить локоны, как те ложились аккуратными волнами. Многие стриглись под Тейлор или Пауэлл, но Мадаленна не хотела. Она гордилась своими длинными волосами, которые струились вдоль спины, и аккуратно укладывала их в простую косу.

– Просто многие не понимают, почему ты так много тут проводишь времени. – осторожно проговорил Джон. – Вот и начинают придумывать всякие небылицы.

Джон тоже не знал, почему все выходные Мадаленна пропадала здесь, около полуразвалившейся беседки и старой сторожки, и таким образом пытался выведать причину. Мадаленна все это понимала, но это не раздражало ее, а только удивляло. Почему люди так любят проникать в чужие тайны, разве их собственных секретов им не хватает? На это мама всегда только улыбалась, а Бабушка презрительно сопела, и ответа на этот вопрос она так и не получила.

– Мистер Смитон не молодеет, Джон. Ему нужен кто-то, кто будет заботиться о нем.

– Так пусть согласится на опеку! – воскликнул Джон. – Наш клуб как раз организует неделю помощи пожилым.

– Ему нужна не одна неделя.

– Так это только на первое время. – увлеченно заговорил Джон; всяческие университетские клубы были его слабостью. – А потом, когда он уже освоится, мы подыщем ему кого-нибудь постоянного.

– Это очень мило, но мне здесь нравится. – спокойно отрезала Мадаленна и отправилась к аллее; там, в конце стоял небольшой домик мистера Смитона.

– Но тебя наверняка тяготит эта роль сиделки! – не отставал Джон.

– С чего ты взял? – Мадаленна повернулась к нему, и Джон нахмурился. – Мне здесь нравится, повторяю еще раз. К тому же мистер Смитон напоминает мне дедушку.

Упоминание мистера Стоунбрука подействовало на Гэлбрейта, и тот снова начал разглядывать камни. Мадаленна не очень хорошо успела узнать своего дедушку, но единственное, что она смогла запомнить – огромную волну любви и тепла, которой он окутывал ее в детстве. Он строил ей кукольные дома, угощал барбарисовыми леденцами и научил кататься на велосипеде. Он-то и познакомил ее с мистером Смитоном, и на первое время разлука с ним не показалась такой острой – его преемник оказался очень достойным, но когда в один день она позвала своего дедушку, а в ответ послышалась только тишина, вот тогда боль от потери настигла ее со всей силой, и Мадаленна рухнула как подкошенная. Она не плакала, но к той поляне, куда они ходили вместе, она больше не приближалась.