Забавней всего получилось с Лейсом Марсадом: он был в ужасе (тут даже я признаю, что чувство юмора серийного убийцы – штука специфическая). Этот тип, которого недавно чуть не раздавили в барокамере и который без сомнений грохнул двух своих товарищей, сейчас чуть ли не рыдать готов был. Кто-то другой не понял бы, решил, что он свихнулся. А я понимаю. Не сочувствую, не разделяю его отношение к ситуации, просто понимаю.
Третий уровень долгое время оставался мечтой для Лейса и других жителей хвостовой части станции. Вроде как, это тут плохо, а уж там хорошо – мечта просто! Они многим жертвовали, чтобы однажды пройти через тоннели. Они верили, что хорошая жизнь на станции возможна, она есть, остается лишь добраться до нее. Теперь Лейса ранило не зрелище как таковое, оно было относительно безобидным по сравнению с тем, что ему доводилось видеть. Его ранили осколки собственной мечты.
Кочевники насторожились. Когда те, кто только что раскидал голыми руками местный спецназ, настораживаются – это всегда дурной знак. При этом нельзя сказать, что Барретты боялись того, что нас ждет. Они лишь понимали, что здесь будет тяжело сразу всё: драться, прятаться и вообще передвигаться. Хотя они, опять же, в привилегированном положении, они при большом желании и стену пробить смогут.
Мира воспринимала третий уровень отчасти так же, как кочевники – она понимала, что будет трудно, мы окажемся в сложном положении. Но она была человеком науки, она, судя по задумчивому виду, уже просчитывала, как быть дальше и как мы можем спастись, если понадобится.
Так что восхищен оказался лишь я. Я предполагал, что нас ожидает такое же унылое зрелище, как четвертый уровень – только чуть почище, с лучшим освещением и менее вонючее. А получил я изгиб инженерной мысли, будто случайно вывалившийся из наркотического сна.
При этом нельзя сказать, что строение, занявшее собой третий уровень, было уникально и неповторимо. Жизнь полна чудес и магии, только если у тебя совсем беда с образованием. Но чем больше ты читаешь и запоминаешь, тем призрачнее флер волшебства вокруг. Вот и я пусть и не мгновенно, но вспомнил земной город Коулун.
Хотя там от города одно название, если уж объективно судить. Этот полулегендарный самострой зародился на территории Гонконга, там же и канул в Лету еще в конце двадцатого века. Но был Коулун настолько примечательным, что запомнился. Он возник на месте военного форта, который начал хаотично обрастать домами. К концу двадцатого века он занимал площадь, сравнимую с несколькими стадионами – до сих пор не понимаю моду тех времен оценивать масштабы стадионами.
От обычного жилого квартала Коулун отличало единство построек и эксклюзивная маргинальность. Дома располагались так близко, что порой представляли собой единое гигантское строение, что и заработало этому архитектурному выкидышу одно из его многочисленных прозвищ – Город-стена. Здания не просто стояли близко, они были соединены лестницами, балконами, тоннелями, пробитыми в подвалах и даже стенах. Зашел в сортир одного дома, вышел на кухню соседнего. Удобно.
Естественно, гигантский муравейник образовался не просто так, его вовсю использовала местная мафия. Добрался до Коулуна – принимай поздравления, чемпион, ни один адекватный полицейский за тобой не полезет! Кто станет рисковать жизнью среди вечного полумрака и полной непредсказуемости? Коулун был настолько запутанным и нелогичным строением, что даже местные рисковали в нем безнадежно заблудиться.
