Макс Бор и Зеленая Борода - страница 18

– Опаньки. А пацанчик-то крутой у нас, как я погляжу… – насмешливо хохотнул Мальков. – Зелень! – обратился он к Зеленскому. – Разберись-ка. Да не порть воздух, сынка… Пацанчик даже помладше тебя будет. Устроим бойцовский клуб. А, Лёх?

Горшков уставился на Миньку, словно соображая. Скорость мозговых процессов никогда не была его сильной стороной. Он даже отпустил отчаянно отбрыкивающегося Дениса, которого держал за шиворот, словно котёнка.

– Ну кино такое, в натуре, не помнишь, что ли? По телеку, ну? – с некоторым раздражением в голосе принялся объяснять приятелю Мальков.

– А… – просиял всем своим квадратным ликом Горшков. – С актёром-то с этим… Ну с этим…

– Точно! Гений! – похвалил за сообразительность Горшкова Минька. – Держи второго. Только крепко. А потом, – негромко добавил, обращаясь к Бору, – ты же не бросишь кореша, не убежишь один, как последняя падла? Так?

Максиму ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

– Пацанчик, пацанчик… Уважаю. Знаешь, если выиграешь бой, в смысле, Зелень если положишь, я те лично… Вот, при Лёхе говорю! Лично отдам все ваши «бабки» и фотик.

Максим снова молча кивнул. Он поднял повыше крепко сжатые кулаки, став вполоборота и выставив левую ногу вперёд. Принял боевую стойку.

«Если придётся драться на улице, – вспомнились ему слова тренера, – помните, это не учебный спарринг. Не изображайте из себя героев, но и не теряйтесь. Нет правил, нет весовых категорий, а есть необходимость победить. Играйте на слабостях противника. Используйте всё для победы!»

Зеленский выставил вперёд сжатые кулаки, недобро прищурил глаза и, грозно сопя, будто рассерженный кот, двинулся на Максима. Пытаясь использовать превосходство в росте и длинные руки, а может быть, просто опасаясь подойти ближе к противнику, Зеленский ударил издалека, наотмашь, правой рукой. Затем левой, затем снова правой. Бил он неумело, «по-деревенски». Максим легко уклонился от двух ударов, под третий же поставил жёсткий блок и, резко сократив дистанцию, с силой влепил правым кулаком Сёме прямиком в солнечное сплетение. Зеленский ойкнул, натужно всхлипнул и начал оседать на землю, держась за живот, посекундно открывая и закрывая рот, будто выброшенная на берег рыба. Коленки его подогнулись, и Сёма был готов вот-вот рухнуть на дорожку, прямо к ногам своего победителя.

Но «старший товарищ и командир» Минька Мальков не дал упасть своему подопечному. Схватив Зеленского за грудки, Минька сильно встряхнул его и заставил вновь принять вертикальное положение. Потом, обернувшись к Бору, сказал громко и нарочито весело:

– Ща, погодь, пацанчик, перерыв. Погодь децел. И не расслабляйся! Ща второй раунд будет!

Затем Минька посмотрел в глаза Семёну. От показной весёлости не осталось и следа. Физиономию Малькова перекосила гримаса злобы и презрения. Он рванул Зеленского за грудки на себя и прошипел ему прямо в лицо, зловонно душа вчерашним перегаром:

– Видать, ты всё же чмо, Зелёненький… Короче, так, сучий потрох, завтра всё бабло вернёшь за пиво. Мне и Лёхе. Понял?!

– Я же тоже давал деньги, когда пиво брали. Я же тоже давал… – заскулил в ответ жалобно, по-щенячьи, Сёма.

– Что ты там вякнул?! – у Миньки даже глаза побелели от злости, словно у переваренной рыбы. – Ты завтра вдвое больше принесёшь, понял?. А потом чтобы духу твоего в нашем дворе не было. А щас иди и бейся, а то сам урою!

И он швырнул Зеленского так, что тот упал и покатился по земле. С трудом поднявшись, всхлипывая и размазывая грязными руками по лицу слёзы, Сёма затравленно посмотрел сначала на Миньку, потом на Максима, а затем с совершенно немыслимым, нечеловеческим воплем кинулся на Бора. Руки при этом выставил вперёд так, будто хотел вцепиться Максу пальцами прямиком в лицо. Бор быстро нырнул вниз, подхватил Зеленского сразу под две ноги и, перевернув в воздухе, бросил на землю. И снова незадачливый восьмиклассник покатился по земле. На сей раз он даже не попытался встать, а так и остался лежать, молча, лишь вздрагивая время от времени всем телом, будто от икоты. Голову Зеленский закрыл руками. Так, будто боялся, что его будут бить, беспомощно лежащего, ногами. Но Максиму уже не хотелось бить Зеленского ни ногами, ни руками. Напротив, ему стало отчаянно жаль Сёму. Почти до слёз. В носу защипало. Стараясь больше не смотреть на своего лежащего противника, Макс обратился к Миньке: