Всё, Светка, допилась ты… только не до зелёных чёртиков, а до Юрьевского Максима Ивановича.
Чёртики… эй… где вы там? Честное слово, я бы вас выбрала…
Ну, или на крайний случай – белочку…
– Й-а-а-а, – проблеяла я невнятно и подняла голову. – Йа-а-а…
Генеральный смотрел с брезгливым презрением, и на одно мгновение внутри меня яркой вспышкой полыхнуло раздражение.
На себя. На него. На весь мужской род.
Гады!
– А вы на меня так не смотрите! – заявила я вдруг твёрдо и даже почти не запинаясь. – Ну, пьяна! Подумаешь! С кем не бывает?
Он, кажется, опешил. Думал, я виниться буду? Ага, конечно!
– Вот вы, – я ткнула Юрьевского пальцем в грудь, и он даже чуть вздрогнул, – неужели вам никогда не хочется… как это там… выпить, да! Бывает же… ик!.. так плохо! Хоть, блин, умирай…
Я впилась пальцами в его пиджак, и генеральный вновь брезгливо поморщился, пытаясь отцепить мои коготки.
– «Блин, умирай» – это замечательно, – процедил он, всё же отодрав от себя мои руки. Сделал шаг назад, оглядел меня с ног до головы. – Но я не понимаю, почему подобными вещами вы занимаетесь на работе.
– А где ещё? – спросила я, и Юрьевский на мгновение завис. Я воспользовалась этим и продолжила: – И потом, не на работе, а после работы!
– Это неважно, в офисе же…
– Ва-ажно, – протянула я и вновь попыталась ткнуть его пальцем, но он не дался. – Рабочий день окончен! И тут никого нет! Никто не увидит.
– А я, значит, никто? – генеральный чуть дёрнул уголком рта.
– Нет! То есть, да! То есть, нет! Блин… Я запуталась.
– Рад, что у вас хватило смелости это признать, – сказал Юрьевский холодно. – Думаю, что нет смысла продолжать дискуссию. Вы уволены.
Вот это номер!
Я даже протрезвела.
А потом разозлилась.
– Ну и пожалуйста, – заявила я обиженно и даже носом шмыгнула. – Вам же хуже будет.
Развернулась и потопала к своему рабочему месту, забыв про шоколадку. Генеральный шагал следом.
– Вещи будете собирать? – показалось, или в его голосе прозвучало ехидство?
– Не-а, – я гордо вздёрнула нос и из-за этого покачнулась. Пришлось позорно схватиться за стол, чтобы не упасть. – У меня тут и нет никаких особенных вещей. Я хочу коньяк допить.
– Чего-о-о?!
– Коньяк допить хочу! – рявкнула я, думая, что Юрьевский не расслышал. – Зря я его купила, что ли? Кстати, хотите, и вам налью? Он хороший, пять звёздочек. Только у меня лишнего пластикового стаканчика нет.
– Стаканчика… – эхом повторил генеральный.
Я в этот момент дошла до рабочего места, налила себе ещё коньяка и одним махом выпила, пытаясь заглушить досаду и рвущую меня изнутри боль.
Стало чуть легче, только голова закружилась и в глазах потемнело.
– Такой наглости я на своём веку не припомню… – пробормотал Юрьевский, и я не удержалась от ехидного вопроса:
– А вам, чего, уже век стукнуло?
Он будто бы не слышал.
– Может, мне охрану позвать?
– Зовите, – милостиво кивнула я. – У меня коньяка и на них хватит. Но лучше не надо. Меньше народу – больше кислороду… То есть, коньяка. О! Всё-таки есть ещё один стаканчик. Вам налить?
Юрьевский вдруг подошёл ближе, отобрал у меня бутылку. Я думала, с концами. Но нет – налил себе во второй стаканчик немного коньяка и чуть пригубил, внимательно меня разглядывая.
– У вас что-то случилось.
Я даже не поняла, вопрос это или утверждение.
Отсалютовала боссу пластиковой посудиной, ухмыльнулась и ответила:
– Кэп! Это, как говорится, и ежу ясно. А у вас-то мозгов должно быть побольше, чем у ежа.
