– Да я добегу сегодня, – гордо сказал Лешка.
– Смотри, – сказала кассирша и закрыла окошко…
Лешка пошел в обратный путь. Не доходя до Барсуков, попался почтальон на велосипеде, мужичок лет пятидесяти.
– Я тебя узнал, – сказал он, поправляя сумку. – В Барсуках говорят, что парень из Соснового деньги несет. Люди зарплату ждут.
К вечеру Лешка был уже на середине пути. Он еще только подходил к Барсукам, как почувствовал запах жареных котлет с чесноком. И тут голод дал себя знать. Столовая еще работала.
Радостный, он взбежал по ступеням, и открыл дверь.
– Заходи! Ждем тебя, – заворковали молодые поварихи. – Звонили из Соснового. Говорили, что деньги понесешь, так просили накормить.
Лешка бросил в угол мешок с деньгами и сел за стол. Тетки поставили на стол тарелку со щами и котлетами с пюре.
– Поди в контору ночевать, – сказали молодухи, когда Лешка управился с угощением. – Там в кондейке тулуп есть, кинешь его на лавку и спи.
Лешка прошел уже километров около шестидесяти. Оставалось еще километров пятнадцать. И хотя усталость уже давила на плечи, он похвалился перед поварихами.
– Добегу, – сказал он. – Не впервой…
– Силен, – удивились поварихи.
Лешка закинул за плечи мешок, повесил на шею ружье и пошел дальше. Он даже себе не признался бы, почему он так торопится. Там в Сосновом осталось у него одно не исполненное дело.
Он обещал Любашке взять коней и покупаться вместе с ней на омуте. Он представлял это совместное купание, и его обжигало и торопило какое-то неизведанное ранее чувство…
Скоро стало темнеть.
– Все знают, что я с деньгами иду. А вдруг какой-нибудь вербованный захочет ограбить меня… Не пойду дорогами, пойду вдоль реки тропами.
И он спустился к реке. Но не прошел и пяти километров, как почувствовал, что мысли его путаются, и время от времени Лешка словно проваливался в пустоту. Несколько раз он умывался в реке, но сонливость продолжала одолевать. И вот, переходя по бревну, брошенному через высохший ручей, он покачнулся, ноги его соскользнули с бревна, и Лешка упал в траву.
…Проснулся уже утром следующего дня.
Его голова лежала на коленях у Любашки и она гладила его волосы рукой.
– Проснулся, – ласково сказала она.
Душа Лешкина взмыла под небеса от счастья.
– Это ты одним днем, выходит, обернулся? – Спросили она Лешку. – Надо было в Барсуках ночевать. Зачем в канаве-то? Мало ли чего? Коровы пойдут, наступят…
Лешка хотел сказать, что он торопился на свидание к ней. Но не сказал, постеснялся.
– Пойдем, – предложил он Любашке, – искупаемся. – Вода классная!
– Нельзя мне с тобой купаться, Лешенька, – сказала Любашка.
– Это почему? – Удивился Лешка.– Всегда можно было, а теперь нельзя. Я отвернусь, а ты зайдешь в воду…
– Нет, Леша. Все равно нельзя.
Она глянула на него ласково и выдохнула:
– Я, Леша, папу твоего люблю.
– Так я его тоже люблю…
– Нет, Леша, я по-настоящему люблю. Как женщина.
Лешка замер, пытаясь осознать сказанное. Казалось, что сияющий солнцем день рухнул на землю. В глазах стало темно.
– Ты только никому не говори. А то мамка и братья меня со свету сживут…
Лешка сидел молча, не в силах выдавить из себя ни слова. Он все понял. Понял, почему уходил по вечерам отец, почему он среди рабочего дня появлялся на берегу реки с удочкой, почему так весел и радостен был в последнее время…
– Ты, иди, Леша, тебя ждут! – Сказала Любашка и слегка подтолкнула его.
Он подхватил ружье, мешок с деньгами и побрел дальше к видневшемуся на высоком берегу поселку. Слезы бежали по его лицу, и Лешка не стесняясь размазывал их по щекам.
