– Домой когда вернуться можно? – поинтересовался Мирон. – Я уже устал бомжевать на развалинах мясокомбината.
– Когда время придёт, тогда вернёшься, – ответил Корсак. – Сейчас твою комнату от временных квартирантов освободим, тогда милости просим в родную хату.
– Что, это мелкота детдомовская всё ещё нежится на моей кровати? – язвительно поинтересовался паренёк за забором. – А я вот думаю и никак не догоняю, почему ты решил сделать так, чтобы мы не видели друг друга, кошевой?
– А это потому, мой друг, чтобы не светить тебя ни перед кем, даже перед будущими покойниками, – пояснил Корсак. – Ты разведчик, заруби себе на носу, хлопец, и ты всегда должен находиться в тени.
– Это я понимаю, не маленький, – огрызнулся Мирон. – Но эти карапузы мелкие, которые живут в моей комнате, ну… – он запнулся и тут же продолжил: – Вы же всё равно их убьёте.
Корсак некоторое время молчал, подыскивая вариант правильного ответа на столь щекотливый вопрос и, быстро найдя его, заговорил вкрадчиво и проникновенно:
– Мирон, я слышу нотки сомнения в твоём голосе. А это значит, что ты не до конца усвоил строгие правила, по которым живут разведчики во всём мире.
– Да нет, я всё помню, – оживился за забором паренёк. – Для разведчика не существуют ни взрослые, ни дети, ни старики, ни инвалиды. Для разведчика существует лишь противоборствующая сторона без пола и возраста, которой необходимо противостоять и выйти из этого противостояния победителем!
– Теорию ты усвоил хорошо, – одобрил Корсак. – А вот практическая сторона хромает на оба копыта. Ты подвержен эмоциям, Мирон, а это непростительно. Разведчик, не умеющий подавлять в себе чувства, никогда не станет настоящим профессионалом.
– Я учту твои замечания, кошевой, – вздохнул пристыжённый паренёк за забором.
– Твои обязанности как разведчика-практиканта остаются прежними, – напомнил Корсак. – Вести тайную подрывную деятельность среди подростков посёлка Чертково – на вражеской территории, каковой является Россия.
– Я только этим и занимаюсь, – буркнул Мирон. – Сбоев в моей работе ещё не было.
– Верно, не было, – согласился Корсак. – Доклады о твоей деятельности тщательно проанализированы и с оценкой «удовлетворительно» вложены в твоё личное дело.
– Фу-у-у, я рад, что это так, – с облегчением вздохнул Мирон. – Я сегодня… – он сделал паузу и поинтересовался: – Почему ты вызвал меня на встречу, кошевой?
– Чтобы сказать тебе кое-что без посторонних ушей и глаз, – ответил загадочно Корсак. – Нужно активизировать поселковую молодёжь на противостояние с молодёжью Мелового. Возникла срочная необходимость обострить обстановку на границе.
– Хорошо, будет исполнено, только что делать? – задал полный недоумения вопроса паренёк из-за забора.
– А вот теперь слушай и не перебивай, – предупредил его Корсак. – Каждое моё слово на ус наматывай, чтобы не было после между нами никаких недоразумений…
10.
Валерий Сапожников и Дима Скоробогатов гуляли по улицам Чертково, пока не вышли на улицу Дружбы Народов.
– Ну вот, пришли! – объявил Валерка, останавливаясь. – Это и есть наша пограничная улица Дружба Народов, разделяющая посёлки Чертково и Меловое на российскую и украинскую территории.
– Наконец-то, – усмехнулся Дима, глядя то вправо, то влево, – первый раз я шёл сюда с моей и твоей мамами, но не дошли. Затем с тобой пошли и тоже не дошли.
– Не получилось, сам видел, – ухмыльнулся Валерка. – У нас здесь частенько улицу Дружбы Народов перекрывают, то погранцы, то полицейские. Здесь погранзона, и ничего не попишешь.
