Дима быстро привёл себя в порядок и вернулся к столу под навесом, за которым его терпеливо дожидался Валерка. Мальчик уселся напротив брата, сложил перед собой руки и вопросительно посмотрел на него.
– Знаешь, что-то скучновато здесь у вас, – сказал он. – Ты, наверное, уже привык так жить, а я… Я как-то по-другому представлял отдых на каникулах у бабушки в деревне.
– У нас не деревня, а посёлок, – хмуря лоб, поправил его Валерка. – И ещё, «братан»… У нас в Чертково всё не так, потому что здесь погранзона.
– Это я уже понял, – вздохнул Дима. – Как только наступает вечер, жизнь затихает в вашем селенье. Да и днём сходить некуда.
– Да-а-а, у нас так, – неожиданно согласился Валерка. – Ни театров, ни кино здесь нет. И после десяти часов комендантский час. Молодёжи некуда податься, вот все и мечтают уехать куда-нибудь подальше.
– Я бы, наверное, об этом же мечтал, если бы жил здесь, – вздохнул Дима, и подавшись вперёд, посмотрел на брата. – Но-о-о… Какое-то занятие вы себе находите? Не изнываете же от безделья и скуки.
– Да так, занимаемся кое-чем, – покосившись на дверь летней кухни, загадочно произнес Валерка. – Если будешь держать язык за зубами, то скажу.
– Я не болтлив, – заверил его Дима. – А что ты собираешься мне рассказать? Какую-то шпионскую историю?
– Расскажу, но позже, – пообещал Валерка, увидев выходящих из кухни женщин. – Как поклюём, отведу тебя в одно секретное местечко. Вот там и расскажу тебе, как мы здесь живём, чем дышим и как время проводим…
***
Этим же утром, когда Лесь и девочки открыли глаза, в комнату с полным подносом вошла толстуха Марыся. Удивленные щедростью хозяев, дети с жадностью набросились на еду. Пока девочки ели, Лесь обратил внимание, что Марыся сидит в стороне на стуле и не сводит с него глаз.
– А ты смелый хлопец, – сказала, наконец, толстуха и протянула руку, желая его коснуться. – Почему ты не выдал меня Корсаку? И как же я дверь на замок не закрыла, сама не пойму? Будто помутнение какое-то нашло на меня, когда я из комнаты вашей вышла.
Лесь пожал плечами.
– Не в моих правилах людей выдавать, – сказал он, опуская голову. – Тот, которого ты Корсаком называешь, не простил бы тебе твою оплошность. А мне не привыкать битым быть. В детдоме день не проходил, чтоб я не схлопотал зуботычин.
– Ладно, обошлось всё, – вздохнула Марыся и покосилась на дверь. – Когда этот изверг Корсак ремень из штанов вытянул, я обмерла вся. Подумала, что он места живого на вас не оставит, и всё… – она всхлипнула: – И всё по моей вине.
– А кто он, Корсак этот, твой муж? – посмотрел на неё заинтересованно Лесь. – Он так на тебя смотрел, как будто убить собирался.
Марыся вздохнула и с унылым видом покачала головой:
– Если бы мыслил меня убить, то убил бы, не побрезговал. И не муж он мне, как вы думаете, а квартирант, хату мою облюбовавший.
Лесь и девочки недоумённо переглянулись.
– А чего вы терпите его, квартиранта такого? – спросил Лесь. – Мы думали, что он в хате вашей хозяин.
– То и держим, что платит хорошо, – вздохнула горестно Марыся. – У нас, хоть в Чертково, хоть в Меловом, работу сейчас не найти, вот и живём на то, что он нам платит. – Она вытерла платочком навернувшиеся на глаза слёзы и продолжила: – Да разве такого упыря за дверь выставишь? Скорее он меня с матушкой и сыном со двора прогонит.
Женщина с минуту помолчала, глядя на детей, и шмыгнула, поднеся платочек к носу.
