Оказывается, по словам хазар, в первую ночь два матёрых волка, на воинов на окраине леса напали, те их собаками решили затравить, как водится. Только псов самых сильных волки за собой увели, и больше этих псов не видел никто. Сразу вслед за этим стая волков коней наших порезала и по округе разогнала, причём убивали волки коней не от голоду, а ради забавы вроде. Лошадей кое-как переловили, за день и после этого волки совсем озверели, стали на охранников нападать, собак-то ведь почти не осталось и зверям боятся стало некого. Двоих молодых волков часовым удалось подстрелить из луков, но и несколько человек при этом погибли. После этого воины наши стали говорить, что духи лесные взбесились и погубить хотят всё войско. Думал я их убедить в обратном, но это было бесполезно, воины начали уходить, боясь не пережить следующей ночи. Я бы и сам ушёл. Сказал атаман хазар, опустив голову. Только бы дома меня за это постыдно казнили, как труса. Поэтому я и остался тут. Так закончил свой рассказ командир степняков.
– Ишь ты, значит, волки нашу землю от басурман берегли? – Вопрошающе выпучив глаза, проговорил Мишка. Дед помолчал немного, и ответил:
– Не знаю, почему так поступили волки и откуда стая объявилась вместо двух волков, может свои счёты у этих зверей с хазарами были, может, просто логово они своё охраняли от чужаков, да молодых волков, которые недавно ушли из гнезда семейного позвали, не знаю. Волки ведь не расскажут, они звери вообще скрытные, ночные и мало кто, что о них знает. Только подсобили они нам ладно тогда. Ведь кто ведает, как бы всё обошлось, если б стая серая не вмешалась. Вот так, внучок.
Дед Матвей многозначительно поднял палец к небу.
– Зверь зверю рознь. А вдруг те волки, которых ты встретил, это потомки той стаи, что нам со степняками сладить помогла. А ты увидал зверя и сразу на шкуру его.
Старец задумался и уже как бы, сам себе, с какой-то грустью в голосе, медленно проговорил.
– Не чтит нынешнее племя богов наших, как должно, не желает жить с природой в ладу.
– А волки те куда подевались? – Парень будто вывел старика из дремоты, уже унесшую его куда-то дальше от своего повествования.
– Волки та?
Дед опять встрепенулся.
– Не видел их никто больше после этого, да и волки тут не причём.
– Как же не причем? – Возмутился парень.
– Да так, думай Миша, прежде чем существо любое жизни лишать, вот что главное то… Уяснил?
– Уяснил… – Парень покачал головой. Дед улыбнулся, потрепал Мишку по вихрам, проговорив, ладно раз так, и пора тебе внучек за лук побольше браться. Мишка от радости чуть на месте не подскочил.
– Давно пора, деда. Значит, скажу отцу, чтоб на лук старый, негодный тетиву натянул.
– Деда, почему на старый?
– А тебе сразу богатырский подавай, что ли? Для тренировки и старый сгодится, каждый вечер будешь на нём тетиву тянуть, через месяц покажешь, как получается. Да смотри руки не повреди. Лук ведь оружие опасное.
– Хорошо, деда.
– А теперь спать пора, завтра работа большая предстоит. Давай беги быстрей домой.
И Мишка понесся галопом к дому, забыв про прошлые обиды и невзгоды. А дед Матвей ещё долго сидел на лавке, смотря на тлеющие угли в костре, по-стариковски покряхтывая то ли думая о чём-то своём, то ли дремля, пригревшись у пышущих жаром углей у догорающего костра.
Глава III
На следующий день Мишка встал рано. Умылся, плотно позавтракал вместе с отцом и уже после пошёл в кузню на работу. Кузьма встал гораздо раньше, чем Мишка это было видно по дыму, вьющемуся над кузницей, по заготовленной куче угля и дров у топки горна и по инструменту, разложенному в нужном порядке на верстаке, рядом с наковальней.
